Суббота, 14^е января 2012

Я так люблю быть с тобой

Когда мы не вместе, я так скучаю

Однажды я женюсь на тебе

И нам будет

Очень

Хорошо.

             Глава пятая

Лэйк расстроилась, когда проснулась в субботу и обнаружила, что меня уже нет. Говорит, это не честно, что она проспала нашу первую ночь вместе. Тем не менее, я ею насладился сполна. Наблюдал за ней спящей, пока не пришло время идти домой.

Больше мы не попадали в ситуацию, подобную той, что была в пятницу в ее спальне. Нас обоих удивило, насколько напряженной стала обстановка, потому мы изо всех сил старались не повторить прошлой ошибки. По крайней мере, до следующих выходных. Вечер субботы мы провели у Джоеля с Эдди и Гевином. В воскресение делали домашнее задание. Довольно обычные выходные.

Сейчас я сижу на паре «Смерть и умирание», прозябаю под взглядом единственной девушки, с которой у меня был секс. Как неловко-то. Из-за поведения Вон я чувствую себя так, будто действительно что-то скрываю от Лэйк. Но если я ей все расскажу, то тем самым докажу, что не был с ней полностью честным в первую учебную неделю. Последнее, чего я хочу перед выходными, это огорчить ее, потому решаю переждать еще недельку, прежде чем поднять тему своей бывшей.

— Вон, если ты не заметила, профессор там, — говорю я, указывая на перед аудитории. Она продолжает пялиться на меня.

— Уилл, ты ведешь себя, как сноб, — шепчет она. — Не понимаю, почему бы тебе просто не поговорить со мной. Если ты правда забыл о том, что было между нами, тебя это не должно так беспокоить.

Не могу поверить, что она считает иначе. Я забыл о ней еще в первый день знакомства с Лэйк.

— Забыл, Вон. Прошло три года. Ты тоже забыла. Тебе просто всегда хочется того, что не может быть твоим, вот ты и бесишься. Ко мне это не имеет никакого отношения.

Она складывает руки на груди и откидывается на спинку стула.

— Думаешь, я хочу тебя? — Девушка сердито смотрит на меня, затем поворачивается к переду класса. — Тебе когда-нибудь говорили, что ты козел? — шепчет она.

Я смеюсь.

— Вообще-то да. И не раз.

             ***

Сегодня у Кела и Колдера первый учебный день с момента отстранения. Оба запрыгивают в машину с расстроенным выражением на лице. Я посматриваю на учебники, вываливающиеся из их рюкзаков, и понимаю, что у кого-то будет веселая ночь попыток догнать материал.

— Думаю, вы свой урок усвоили, — говорю я, выезжая с парковки.

Когда мы выходим из машины, Лэйк закрывает дверь моего дома. Меня совсем не беспокоит, что она находится в нем, пока меня нет, но мне немного любопытно, что она там делала. Девушка видит мое недоумение и направляется в мою сторону. Протягивает руку и показывает одну из звездочек, сделанных ее мамой.

— Не суди меня. — Она опускает взгляд на свою ладонь и перекатывает звездочку. — Я просто скучаю по ней.

Выражение ее лица вызывает у меня сочувствие. Я быстро обнимаю ее, затем смотрю, как она переходит улицу и заходит в свой дом. Ей нужно время наедине, потому я не следую внутрь.

— Кел, останься с нами на какое-то время. Я помогу вам с домашним заданием.

Уходит пару часов, чтобы сделать всю работу, собранную за неделю, пока мальчики были наказаны. Сегодня к нам на ужин должны заехать Гевин и Эдди, посему я иду на кухню и начинаю готовить. Никаких бургеров. Уверен, мы больше никогда их есть не будем. Разрываюсь между тем, хочу я или нет делать базанью, но решаю, что ответ отрицательный. Если честно, мне и готовить-то не хочется. Я хватаю телефон, иду к холодильнику и вытаскиваю из-под магнита меню с японской кухней.

Через полчаса приезжают наши друзья, через минуту после приходит Лэйк, затем доставщик еды. Я ставлю коробки посреди стола, и мы дружно начинаем наполнять тарелки.

— У нас игра, можно мы поужинаем в комнате? — спрашивает Колдер.

— Конечно, — говорю я.

— А я думал, они наказаны, — приподымает брови Гевин.

— Так и есть, — улыбается Лэйк.

Гевин пробует свой яичный рулет.

— Они играют в видео-игры. В чем тогда суть наказания?

Лэйк поворачивается ко мне за помощью. Ответ мне неизвестен, но я все равно пытаюсь выкрутиться:

— Гевин, ты сомневаешься в наших воспитательных методах?

— Не-а, как ты мог подумать!

За столом воцарилась странная атмосфера. Эдди необычно тихая, молча ест свою еду. Мы с Гевином пытаемся начать светскую беседу, но долго она не длиться. Лэйк погрузилась в собственные мысли и мало обращает внимания на происходящее. Я пытаюсь избавиться от напряжения.

— Время милостей и провалов. — Все трое практически сразу возражают.

— Да что происходит? — спрашиваю я. — Чего все такие депрессивные?

Никто не отвечает. Эдди и Гевин переглядываются. Она выглядит так, будто вот-вот расплачется, потому парень целует ее в лоб, но оба продолжают есть. Я посматриваю на Лэйк, она смотрит в тарелку и возит по ней лапшу.

— Что на счет тебя, солнышко? Что не так? — обращаюсь я к ней.

— Ничего, серьезно, — безуспешно пытается она убедить меня. Девушка улыбается, хватает наши стаканы и идет на кухню, чтобы обновить их.

— Прости, Уилл, — говорит Гевин. — Мы с Эдди не хотели никого обидеть. Просто слишком много всего навалилось в последнее время.

— Без проблем. Я могу чем-то помочь?

Оба качают головами.

— Ты собираешься читать слэм в четверг? — меняет тему парень.

Мы уже пару недель не заходили в клуб. С Рождества, кажется.

— Не знаю, в принципе, можно. — Поворачиваюсь к Лэйк. — Как тебе идея?

Она пожимает плечами.

— Неплохая. Но нужно найти кого-то, чтобы посидели с Келом и Колдером.

Эдди убирает со стола свою и Гевина посуду, пока он надевает куртку.

— Тогда, увидимся. Спасибо за ужин. Обещаю, следующий раз не будет таким провальным.

— Все нормально. У всех бывают плохие дни.

После их ухода я закрываю пакетики с едой и ставлю их в холодильник, пока Лэйк моет посуду. Я подхожу к ней и обнимаю.

— Ты уверена, что в порядке?

Девушка поворачивается и обнимает меня в ответ, кладя голову мне на грудь.

— Все хорошо, Уилл. Просто… — Она умолкает. Я приподымаю ее лицо и вижу, что Лэйкен еле сдерживает слезы.

Кладу руку ей на затылок и прижимаю к себе.

— Что случилось?

Она тихо плачет мне в рубашку. Вижу, что она снова пытается сдерживать себя. Хотелось бы мне, чтоб она не была к себе так строга, когда становилась грустной.

— Просто сегодня их годовщина…

До меня доходит, что она говорит о своих родителях, потому ничего не отвечаю. Лишь крепче обнимаю ее и целую в макушку.

— Знаю, глупо расстраиваться. Я и расстроена-то, по большей части, из-за того, что это меня расстраивает.

Я прижимаю ладони к ее щекам и заставляю посмотреть мне в глаза.

— В этом нет ничего глупого, Лэйк. Не знаю, почему ты так на себя злишься, когда тебе грустно. Иногда поплакать полезно.

Она улыбается и целует меня, затем отодвигается, все еще пытаясь взять себя в руки.

— Завтра я собираюсь поехать кое-куда с Эдди. В среду у меня вечерние занятия, потому мы не увидимся до четверга. Сам найдешь няню или мне поискать?

— Думаешь, она им нужна? Келу уже одиннадцать, Колдеру будет через два месяца. Тебе не кажется, что они могут и сами посидеть пару часов?

Лэйк кивает.

— Думаю, да. Может, я попрошу Шерри, чтобы она хотя бы покормила их и наведывалась иногда. Я ей заплачу.

— Хорошая идея, — киваю я.

Обувшись и надев куртку, она зовет Кела, затем возвращается на кухню и обхватывает меня руками.

— Еще девяносто три часа, — она целует меня в шею. — Люблю тебя.

— Послушай, — говорю я и внимательно смотрю ей в глаза. — Лэйк, это нормально — иногда грустить. Хватит «вырезать тыквы». И я тоже тебя люблю. — Я целую ее напоследок, затем закрываю за ними дверь.

Сегодняшний вечер был очень странным. Непривычная атмосфера. Поскольку мы пойдем на слэм, я решаю изложить свои мысли на бумаге. Хочу сделать Лэйк сюрприз и посвятить ей стих. Может, это поможет поднять ей настроение.

             ***

По непонятным мне причинам, Вон снова садится рядом со мной в среду. Казалось бы, после нашей небольшой ссоры в понедельник она должна была сдаться. По крайней мере, я на это надеялся.

Она достает блокнот и открывает учебник на теме с понедельника. На этот раз девушка на меня не смотрит. Вообще-то, за всю пару она не проронила ни слова. Я радуюсь этому, но в то же время чувствую вину за то, что был груб с ней. Но не настолько, чтобы извиниться. Она заслужила.

Пока мы собираем вещи, она молча подвигает ко мне записку и уходит. Я разрываюсь между желанием выкинуть ее в урну, не читая, но любопытство побеждает. Жду, пока не устроюсь в следующей аудитории, и открываю ее.

Уилл,

Может, ты не хочешь этого слышать, но мне нужно выговориться. Мне очень жаль. Расставание с тобой было одной из самых больших ошибок в моей жизни. Особенно в такое время. Это было не честно по отношению к тебе, теперь я это понимаю; но я была молода и напугана.

Ты не можешь вести себя так, будто между нами ничего не было. Я любила тебя  и знаю, что ты любил меня. По меньшей мере, ты мог бы оказать мне любезность и поговорить со мной. Я просто хочу получить возможность извиниться перед тобой лично. Не желаю, чтобы наши отношения оставались на той ноте, на какой они закончились. Позволь мне попросить прощения.

Вон

Я складываю записку и кладу в карман, затем опускаю голову на парту и вздыхаю. Она так просто не отстанет. Сейчас мне не хочется думать об этом. Позабочусь об этой проблеме позже.

             ***

Следующим вечером я не могу думать ни о ком другом, кроме Лэйк.

Я должен забрать ее через час, потому спешно делаю домашнее задание и бегу в душ. По пути прохожу мимо спальни Колдера. Они с Келом играют в видео-игры.

— Почему нам нельзя с вами? Ты сам сказал, что в клубе нет возрастных ограничений, — говорит Кел.

Я замираю и делаю шаг назад к их комнате.

— Вы серьезно хотите пойти? Вы же понимаете, что это вечер поэзии, да?

Похоже, возможность пойти их будоражит.

— Ладно, только сперва спрошу, не против ли Лэйк. — Я выхожу из дома и перехожу улицу. Когда открываю дверь ее дома, Лэйк кричит.

— Уилл, отвернись! — Я повинуюсь, но не прежде, чем вижу ее. Должно быть, девушка только вышла из душа, поскольку она стоит в гостиной совершенно голая.

— Господи, мне казалось, что я закрыла дверь! Тебя не учили стучать?

Я смеюсь.

— Добро пожаловать в мой мир.

— Теперь можешь поворачиваться.

Она уже обернулась в полотенце. Я иду к ней и обнимаю ее за талию, отрывая от пола и кружа по комнате.

— Еще двадцать четыре часа, — говорю я, снова возвращая ее на землю. — Нервничаешь?

— Не-а. Как я и говорила раньше… я в хороших руках.

Мне хочется ее поцеловать, но я этого не делаю. В полотенце она смотрится слишком сексуально, потому я пячусь и спрашиваю то, за чем пришел:

— Кел и Колдер хотят знать, можно ли им пойти сегодня с нами. Им любопытно.

— Правда? Странно… но если ты не против, то и я не против.

— Хорошо. Я скажу им. — Возвращаюсь к двери. — И, Лэйк? Спасибо за еще один анонс.

Она слегка смущена, потому я подмигиваю и закрываю за собой переднюю дверь. Эти двадцать четыре часа будут самыми долгими в моей жизни.

             ***

Мы садимся в конце клуба с Гевином и Эдди. Вообще-то, это тот же столик, за которым мы с Лэйк сидели на нашем первом свидании. Кирстен тоже захотела пойти, потому нам немного тесно.

Видимо, Шерри прониклась к нам доверием. Хотя, она все же засыпала нас вопросами о слэме, прежде чем разрешить Кирстен пойти. К концу допроса женщина была заинтригована и решила, что дочке такой вечер пойдет на пользу. Кирстен сказала, что поэзия ее портфолио не помешает, потому взяла с собой ручку и блокнот, чтобы делать заметки.

— Ладно, кто хочет пить? — Я беру заказы и направляюсь к бару, пока на сцену не позвали жертву. По дороге я объяснил детям правила, потому они в курсе событий. Но я пока не говорил, что буду сегодня выступать. Хочу, чтобы это было моим сюрпризом. Лэйк тоже не знает, потому, прежде чем отнести напитки на стол, я оплачиваю свое участие.

— Здесь так круто! — говорит Кирстен, когда я возвращаюсь к ним. — Вы самые клевые родители в мире!

— А вот и нет, — качает головой Кел. — Они не разрешают нам ругаться.

Лэйк шикает на них, когда первый исполнитель подходит к микрофону. Я узнаю этого парня; часто видел его здесь. Он очень хорош. Обнимаю Лэйк, и он начинает рассказывать стих.

— Меня зовут Эдмунд Девис-Квин, и мой стих называется «Скудная писанина».

Пиши плохо.

Отстойно.

Ужасно

Отвратительно

     Мерзко       
 

Не задумывайся

Не слушай внутреннего редактора

Позволь себе писать

Позволь словам излиться

     Позволь себе провалиться        

Сделай что-то безумное

Напиши пятьдесят тысяч слов в ноябре.

Как написал я.

Было весело, сумасбродно

Одна тысяча шестьсот шестьдесят семь слов в день.

Это возможно.

Но нужно ослушаться своего внутреннего критика.

Отключись от него.

Просто пиши.

Спешно.

Всплесками.

С наслаждением.

Не можешь писать — убеги.

Вернись.

Снова пиши.

Учись писать как и всему остальному.

Сразу успеха не добьешься.

Это труд, над которым нужно работать.

В Джульард[1] без практики не попадешь.

Хочешь в Карнеги-холл[2]? Трудись, трудись, трудись!

… ну или заплати им денег.

Как и во всем остальном, нужно десять тысяч часов, чтобы овладеть мастерством.

Как говорит Малкольм Гладуэлл.

Так что пиши.

Терпи неудачи.

Излей свои мысли.

Дай им покой.

Дай им промариноваться.

Затем редактируй.

Но не делай это, пока пишешь,

Это только замедляет процесс.

Ежедневно практикуйся,

Я, например, веду блог.

И это весело.

Чем больше пишешь, тем легче тебе это удается. Чем естественнее это получается, тем меньше мороки. Это не для учебы, не для оценки, просто чтобы высказать свои мысли.

Ты же знаешь, они рвутся наружу.

Так продолжай в том же духе. Тренируйся. Пиши скудно, ужасно, несдержанно и в итоге выйдет что-то

очень

очень

хорошее.

Когда толпа начинает аплодировать, я оглядываюсь на детей. Они все просто смотрят на сцену.

— Черт возьми, — говорит Кирстен. — Это великолепно. Невероятно!

— Почему ты только сейчас нас сюда привел, Уилл? Это так круто! — улыбается Колдер.

Я удивлен их энтузиазму. Оставшийся вечер они ведут себя относительно тихо, наблюдая за исполнителями. Кирстен безустанно что-то записывает в свой блокнот. Не уверен, что именно, но вижу, что она явно увлеклась. Нужно будет отдать ей свои старые стихи.

— Следующий Уилл Купер! — говорит ведущий. Все за столом удивленно оглядываются на меня.

— Ты будешь читать? — спрашивает Лэйк. Я просто улыбаюсь и киваю, вставая из-за стола и направляясь к сцене.

Раньше я нервничал перед выступлениями. Малая часть меня и сейчас волнуется, но, в основном, я чувствую прилив адреналина. Когда я пришел сюда впервые, то был с отцом. Он был человеком искусства. Музыка, стихи, рисование, чтение, сочинение. Ему все было по душе. Мне было пятнадцать, когда я первый раз увидел его выступление. С тех пор слэм меня покорил. Мне очень жаль, что Колдеру не удалось узнать его с этой стороны. Я сохранил все папины заметки, которые мне удалось найти, даже несколько старых картин. Когда-нибудь я отдам их брату. Когда он будет достаточно взрослым, чтоб оценить их по достоинству.

Я поднимаюсь на сцену и иду к микрофону, подстраивая его под свой рост. Мой стих никто не поймет, кроме Лэйк. Он только для нее.

— Мой стих называется «Точка отступления», — обращаюсь я к зрителям. Софиты ярко светят в глаза, потому я не могу разглядеть Лэйк, но уверен — она улыбается. Я не спешу со словами, выступаю медленно, чтобы она вкусила каждое слово:

Двадцать два часа и начнется наша война.

Битва тел

и губ

и рук…

Точка отступления

Уже не имеет значения

Когда обе стороны

Готовы сдаться
 

Не могу сказать, сколько раз проиграл…

Или сколько раз ты одержала победу?

В игре, которая длиться пятьдесят девять недель

Я бы сказал

счет

один

к

одному.

Двадцать два часа и начнется наша война.

Битва тел

и губ

и рук…

И лучшее в том

чтобы не отступать?

   В потоках воды      
Что стекают на нас

Пока бомбы взрываются и ружья гремят. Пока мы оба не рухнем на землю. Пока нет битвы, пока нет войны…

Ты должна знать

Я прождал бы столько же.

Как бы там ни было, лишь бы ты выиграла.

Я бы отступил снова

и снова

и еще

раз.

 

Я отхожу от микрофона и нахожу ступеньки. Не успеваю пройти и полпути к столу, как Лэйк обвивает руками мою шею и целует меня.

— Спасибо, — шепчет она на ухо.

Когда я сажусь с остальными, Колдер закатывает глаза.

— Мог бы нас и предупредить, Уилл. Мы бы спрятались в туалете.

— А я считаю, что это было прекрасно, — говорит Кирстен.

Второй раунд стартует уже после девяти.

— Пойдемте, дети, у вас завтра школа. Нам пора, — говорю я. Все непрерывно ноют, пока один за другим выбираются из-за стола.

             ***

Когда мы добираемся домой, малышня заходит внутрь, а мы с Лэйк задерживаемся во дворе, заключив друг друга в объятия. С каждым разом становится все труднее и труднее расставаться с ней на ночь, зная, что она всего в нескольких метрах. Мне приходится прилагать все усилия, чтобы не писать ей сообщения с мольбами залезть ко мне в постель. Теперь, когда наше обещание Джулии было исполнено, меня стало преследовать чувство, что после завтрашней ночи нас уже ничего не остановит. Ну, кроме того факта, что мы пытаемся служить хорошим примером для Кела и Колдера. Но мы всегда выкручиваемся.

Я скольжу руками по ее спине, пытаясь согреть их. Они ледяные. Видимо, Лэйк тоже так думает, и начинает крутиться, вырываясь из моей хватки.

— У тебя руки ледяные! — смеется она, все еще пытаясь убежать от меня.

Я только крепче прижимаю ее к себе.

— Знаю. Поэтому тебе нужно стоять смирно, чтобы я мог их согреть. — Я тру их об ее кожу, пытаясь не дать мыслям о завтрашней ночи захватить мой разум. Это так отвлекает. Я убираю руки из-под ее футболки и обнимаю ее.

— Итак. С чего начать: хороших или плохих новостей? — спрашиваю я.

Девушка сердито смотрит на меня.

— Куда тебя ударить: по лицу или между ног?

Я смеюсь, но на всякий случай занимаю оборонительную позицию.

— Бабушка с дедушкой волнуются, что мальчикам станет скучно у них дома, потому они хотят приглядывать за ними в моем. Хорошие новости: теперь мы не можем остаться у тебя, потому я снял номер на две ночи в отеле в Детройте.

— Это не плохие новости. Не пугай меня так.

— Я просто подумал, что тебя может не обрадовать встреча с моей бабушкой. Я знаю, как ты к ней относишься.

Лэйк хмурится.

— Не начинай, Уилл. Ты прекрасно знаешь, что не я так к ней отношусь! Она ненавидит меня!

— Вовсе нет. Она просто защищает меня. — Я крепче охватываю ее руками и пытаюсь выкинуть эту мысль из ее головы, целуя девушку в ухо.

— Ну, в любом случае, это твоя вина.

Я отодвигаюсь и смотрю на нее.

— Моя? Каким образом?!

Лэйк закатывает глаза.

— Помнишь свой выпускной? Что ты сказал во время нашей с ней первой встречи?

Не помню. Не понимаю, о чем вообще она говорит. Пытаюсь вспомнить, но ничего не приходит на ум. 

— Уилл, мы не могли оторваться друг от друга. После твоего выпускного, когда мы пошли в ресторан, ты едва мог говорить, так часто меня целовал! Это вызывало сильный дискомфорт у твоей бабушки. Когда она спросила, как долго мы встречаемся, ты ответил восемь часов! Как, по-твоему, я выглядела в ее глазах?

Теперь помню. Тот ужин был действительно веселым. До чего же хорошо было не страдать под гнетом этики, останавливающей меня от того, чтобы касаться ее. А именно этим я и занимался весь тот вечер.

— Но это ведь правда. Официально мы встречались всего восемь часов.

Лэйк бьет меня по руке.

— Она считает меня шлюхой, Уилл! Это ужасно!

Я снова касаюсь губами ее уха.

— Пока нет, не шлюха, — издеваюсь я.

Она отталкивает меня и указывает на себя:

— В следующие двадцать четыре часа тебе это чудо не достанется! — Девушка смеется и начинает пятиться в сторону своего дома.

— Двадцать один! — исправляю я.

Она доходит до порога, поворачивается и заходит внутрь, отправив мне поцелуй на прощание. «Вот засранка!». Сегодня она не возьмет надо мной главенство. Я бегу к ее дому и открываю входную дверь, вытаскивая девушку наружу. Прижимаю ее к кирпичной стене и посмотрю в глаза, придавливая ее своим телом. Лэйк пытается сделать рассерженный вид, но уголки ее губ растягиваются в улыбке. Наши пальцы переплетаются, и я поднимаю руки над головой, упираясь в стену.

— Слушай меня внимательно, — шепчу я, не отводя взгляда. Она слушает. Ей нравится, когда я пытаюсь запугать ее. — Я не хочу, чтобы ты брала с собой вещи. Одень именно то, в чем была в прошлую пятницу. У тебя еще осталась та мерзкая рубашка?

Она улыбается и кивает. Не думаю, что она смогла бы ответить, даже если бы хотела.

— Отлично. Одежда, в которой ты будешь завтра, когда мы уедем — единственное, что тебе разрешено брать с собой. Никакой пижамы… никаких лишних вещей. Ничего. Приходи в мой дом завтра в семь вечера. Поняла?

Она снова кивает. Я чувствую, как участился ее пульс, и вижу, что девушка просто нуждается в моем поцелуе. Наши руки остаются переплетенными и прижатыми к стене, я приближаю свои губы к ее. Мешкаю в последнюю минуту и решаю не целовать Лэйк. Медленно опускаю руки и отхожу на шаг, возвращаясь к себе домой. Когда я дохожу до двери, то поворачиваюсь и обнаруживаю, что она все еще стоит, прислонившись к кирпичам. «Хорошо». На этот раз главенство осталось за мной.
           
 

             Пятница, 20^е января 2012

Лэйк никогда не прочтет мой дневник, потому я могу говорить все, что вздумается, так? А даже если и прочтет, это случится после моей смерти, когда она будет разбирать вещи. Фактически, однажды она все же увидит эту запись. Но это уже не будет иметь значения, так как я буду мертв.

Итак, Лэйк… если ты это читаешь… прости, что я мертв.

Но сейчас, в этот момент… я чувствую себя живым. Очень живым. Сегодня та самая ночь. Она стоила ожиданий. Всех пятидесяти девяти недель. (Даже семидесяти, если считать с момента нашего знакомства)

Потому я просто скажу, о чем думаю, ладно?

Секс.

Секс, секс, секс. Сегодня у меня будет секс. Мы будем заниматься любовью. Бабочкой. Называй как хочешь, но мы будем этим заниматься.

И я не могу дождаться.

            Глава шестая

Я хочу, чтобы сегодняшний вечер прошел идеально, потому решаю прогулять учебу, убрать в доме и завершить наши планы перед тем, как приедут бабушка с дедушкой. Не могу поверить, что так сильно нервничаю. Или это радость. Черт его разберет; знаю одно — я хочу, чтобы этот день поскорее закончился.

По пути домой из школы, мы с мальчиками останавливаемся в продуктовом, чтобы набрать еды на вечер. Мы не планируем уезжать до семи, потому я отправляю родичам сообщение, что сегодня я буду готовить. Испеку базанью. Джулия просила дождаться хорошего дня, чтобы снова приготовить ее… сегодняшний явно подходил. Я немного опаздываю, когда вижу фары их машины через окна в гостиной. Помыться не успел, хлебные палочки еще не приготовлены.

— Колдер, бабушка с дедушкой приехали, открой дверь!

Ему не приходится этого делать, они входят самостоятельно. Без звонка, естественно. Бабушка проходит первой, я подхожу к ней и целую в щеку.

— Здравствуй, милый. Что так вкусно пахнет?

— Базанья. — Я подхожу к дедушке и обнимаю его.

— Базанья? — поднимает она брови.

Я качаю головой и смеюсь.

— Я хотел сказать «лазанья».

Бабуля улыбается, напомнив мне маму. Они были практически идентичны. Она и дедушка оба высокие и худые, какой и была мама. Большинство людей пугает моя бабушка, но я не понимаю, почему. Мы провели столько времени вместе, что она мне стала второй мамой.

Дедушка ставит чемоданы у входа, и они следуют за мной на кухню.

— Уилл, ты что-нибудь знаешь об этом «твиттере»? — Он подвигает очки к кончику носа и смотрит на экран телефона.

Бабушка поворачивается ко мне и качает головой.

— Он купил себе один из этих умных телефонов. И теперь пытается твитернуть президенту.

— Смартфон, — исправляю я. — И твитнуть, а не твитернуть.

— Он зафолловил меня, — говорит в свою защиту дедушка. — Я не шучу, на полном серьезе! Вчера мне пришло сообщение: «Вас фолловит президент».

— Круто, дедуль. Но нет, я не сижу в твиттере.

— А стоило бы. Молодому человеку твоего возраста нужно оставаться в струе, когда дело касается социальной медиа.  

— Я как-нибудь справлюсь, — заверяю его. Ставлю хлебные палочки в духовку и начинаю доставать тарелки из ящика.

— Давай я, Уилл, — говорит бабушка, забирая их у меня.

— Привет, бабуль, дедуль, — говорит Колдер, забегая на кухню, чтобы обнять их. — Деда, помнишь игру, в которую мы играли в прошлый раз?

Тот кивает.

— В которой я убил двадцать шесть вражеских солдат?

— Именно! Келу на день рождения подарили новую. Хочешь поиграть с нами?

— Еще бы! — говорит он, следуя за мальчиком в комнату.

Самое смешное, что дедушка не пытается угодить внуку. Ему действительно хочется поиграть.

Бабушка достает стаканы и поворачивается ко мне.

— Знаешь, чем старше он, тем хуже.

— В смысле?

— Купил себе одну из этих приставок. Всерьез увлекся новыми технологиями. Теперь он зарегистрировался на «твиттере»! — она качает головой. — И постоянно рассказывает, что он твитернул людям. Я этого не понимаю, Уилл. Это похоже на кризис среднего возраста, запоздавший лет на двадцать.

— Твитнул! И я считаю, что это круто. Теперь у них с Колдером есть общие интересы.

Она заканчивает сыпать лед в стаканы и возвращается к столу.

— На Лэйкен тоже ставить? — сухо интересуется бабушка. Судя по ее тону, она надеется на отрицательный ответ.

— Да, — твердо отвечаю я.

Она косо на меня смотрит.

— Уилл, я больше не могу молчать.

Ой боги, началось.

— Это неуместно — вот так сбегать на выходные. Вы еще даже не помолвлены, не то что женаты. Мне просто кажется, что вы слишком спешите развить свои отношения, и меня это нервирует.  

Я кладу руки ей на плечи и обнадеживающе улыбаюсь.

— Бабуля, мы не спешим, поверь мне. И ты должна дать ей шанс, Лэйк замечательная. Пообещай, что хотя бы притворишься, что она тебе нравится, когда все придут. И будь вежливой!

Она вздыхает.  

— Дело не в том, что она мне не нравится, Уилл. Просто ваше поведение вызывает у меня дискомфорт. Кажется, будто вы двое… даже не знаю… слишком влюблены.  

Я беру сковородку с базаней, отношу ее к столу, и отвечаю:

— Если твоя единственная жалоба на то, что мы слишком влюблены, то ладно, я ее принимаю.

Бабушка приносит еще одну тарелку и стакан на стол.

— Я так и не успел сходить в душ. Я быстро. Хлебные палочки будут готовы через пару минут, вытащи их, пожалуйста.

Она соглашается, и я иду в комнату, чтобы взять несколько вещей, прежде чем пойти в душ. Тянусь под кровать, чтобы взять сумку, и кладу ее на одеяло. Когда я открываю ее, то замечаю, что у меня дрожат руки. Какого черта я так нервничаю? Не то чтобы это будет мой первый раз. С другой стороны, это же Лэйк. Я запихиваю последний комплект одежды и понимаю, что ухмыляюсь, как идиот. Мне и вправду нужен холодный душ.

Я хватаю сменную одежду и направляюсь в душ, когда слышу дверной звонок. Улыбаюсь. Она пытается произвести впечатление на бабушку. Это мило. Она старается.

— Господи! Посмотрите, кто пришел! — слышу я бабушкин вопль после того, как она открывает дверь. — Пол! Посмотри, кто здесь!

Я закатываю глаза. Я, конечно, просил ее быть вежливой с Лэйк, но не ожидал такого спектакля. Открываю дверь и иду в гостиную. Лэйкен разозлиться, если я брошу ее саму и пойду в душ.

Черт! Черт, черт, черт! Какого черта она здесь делает?

Девушка обнимает дедушку, когда замечает меня в коридоре.

— Привет, Уилл, — улыбается она.

Я не улыбаюсь.

— Вон, мы годами тебя не видели, — говорит бабуля. — Останься на ужин, он почти готов. Я поставлю тебе тарелку.

— Нет! — кричу я, наверное, немного злобно.

Бабушка поворачивается ко мне и хмурится.

— Уилл, так невежливо.

Я игнорирую ее.

— Вон? Можно с тобой поговорить, пожалуйста? — Я указываю ей присоединиться ко мне в спальне. Мне нужно как можно быстрее избавиться от нее. Она заходит в комнату, и я закрываю дверь. — Что ты здесь делаешь?

Девушка садиться на край кровати.

— Я же говорила, что просто хочу побеседовать. — Она снова собрала свои светлые волосы в пучок. Смотрит на меня большими глазами, пытаясь расположить к себе.

— Сейчас неподходящее время…

Она складывает руки на груди и качает головой.

— Я не уйду, пока ты не поговоришь со мной. Ты только и делаешь, что избегаешь меня.

— Сейчас я не могу говорить, я уезжаю через полчаса. Мне нужно много сделать, и я не вернусь до понедельника. Поговорим после пар в среду. Только, пожалуйста, уйди.

Она не двигается. Вон опускает голову и начинает плакать. «Господи, она плачет!». Я раздраженно взмахиваю руками и иду к кровати, чтобы сесть рядом. Это ужасно. Все очень плохо.

Мы почти в том же положении, в каком находились три года назад. Тоже сидели на этой кровати, когда она бросала меня. Говорила, что не может представить, как растить ребенка в девятнадцать лет, это слишком большая ответственность. Я так расстроился, что она оставила меня в такой момент моей жизни… Да и сейчас расстроен, но в этот раз потому, что она никак меня не оставит!

— Уилл, я скучаю по тебе. По Колдеру. С того момента, как я увидела тебя на первой паре, я только и делала, что думала о тебе и как мы расстались. Я была неправа. Пожалуйста, выслушай меня.

Я вздыхаю и откидываюсь на кровать, закрывая глаза руками. Хуже времени подобрать она и не могла. Лэйк придет меньше чем через пятнадцать минут. Мне нужно немедленно от нее избавиться.

— Ладно, говори. Только быстро.

Она прочищает горло и вытирает слезы. Странно, но мне плевать, что она плачет. Как я мог любить кого-то столь долгое время, а затем потерять к этому человеку всякую симпатию?

— Я знаю, у тебя есть девушка. Но я также знаю, что вы и близко не встречаетесь столько, сколько встречались мы. Я в курсе о ее родителях, что она растит брата. Люди много болтают, Уилл.

— К чему ты ведешь?

— Может, ты с ней встречаешься, исходя из неправильных соображений? Возможно, ты просто сочувствуешь ей, поскольку она проходит через то же, через что прошел ты со своей семьей. Это не честно по отношению к ней, если поэтому вы вместе. Я думаю, ты должен дать нам еще один шанс. Чтобы понять, к кому действительно лежит твое сердце.

Я сажусь. Мне хочет накричать на нее, но я делаю глубокий вдох и пытаюсь успокоиться. Серьезно, я ей сочувствую.

— Вон, послушай. Ты права, я любил тебя. В прошедшем времени — это ключевой момент. Я люблю Лэйк. И никогда не причиню ей боль. Твое присутствие ее расстроит. Потому я хочу, чтобы ты ушла. Прости, знаю, не это ты ожидала услышать. Но ты сделала свой выбор, и мне пришлось с ним смириться. Теперь то же должна сделать ты. Пожалуйста, сделай нам одолжение и просто уйди.

Я встаю и иду к двери, ожидая, что она последует примеру. Девушка встает, но снова начинает плакать. Я откидываю назад голову и иду к ней.

— Вон, хватит. Прекрати плакать. Мне жаль, — говорю я, обхватывая ее руками. Может, я был с ней слишком жесток? Думаю, понадобилась львиная доля храбрости, чтобы прийти сюда и извиниться. Если она действительно все еще меня любит, мне не стоит вести себя, как сволочь.

Девушка отодвигается.

— Все нормально, Уилл, — она вытирает глаза. — Честно, я понимаю. В любом случае, мне не стоило ставить тебя в такое положение. Мне просто была ненавистна мысль о том, что я обидела тебя, и хотела лично сказать, что мне жаль. Я уйду. И… я правда хочу, чтобы ты был счастлив. Ты этого заслуживаешь.

Судя по ее тону и взгляду, она говорит от души. Наконец-то. Я знаю, что Вон хороший человек, иначе не провел бы два года своей жизни с ней. Но я также знаю ее эгоистичную натуру, и рад, что сегодня эта ее часть не победила.

Убираю волосы с ее лица и вытираю слезы с щек.

— Спасибо, Вон.

Она улыбается и обнимает меня на прощание. Признаюсь, приятно наконец обрести финал в наших отношениях. Для меня-то он давно наступил, но вот для нее… Может, теперь я не буду испытывать такой дискомфорт, находясь с ней в классе. Я быстро чмокаю девушку в лоб и поворачиваюсь к двери.

Ту-то все и происходит… весь мой мир рушится.

Продолжение: http://bookreads.ucoz.ru/news/tochka_otstuplenija_kollin_khuver_glava_6_7/2014-06-04-234