Глава 7.

В этот раз мама бросила Гензеля и Гретель, то есть Мию и меня, соответственно, не в лесу, а в коридоре дома Эрнеста, прежде чем исчезнуть за дверью со словами "Для вас так будет лучше".

 — Ты это слышишь? — спросила Мия. — Где-то перепёлки кудахтают.

 — Верно! — со скрипом открылась дверь чулана и вышла оттуда... Лотти. В её руках покачивался топор. — Мне может понадобиться помощь. Кто-то должен подержать их за шеи, пока я буду их забивать.

 — Если ты сделаешь это неправильно, нянька, отец вышвырнет тебя и снова возьмёт миссис Димблеби на работу! — Флоренс в блестящей пачке  и на коньках грациозно пересекла коридор. Перед гардеробом она сделала пируэт и ласково нам улыбнулась.

 — Вы же ищете пряничный домик? Ведьма будет так рада познакомиться с вами. Грейсон, покажешь им, куда идти?

Грейсон, прислонившийся к стене рядом с гардеробом, ненадолго оторвался от своего айфона и показал на дверь, за которой исчезла мама. Ручка двери была в форме огромного ванильного рогалика.

 — Вам туда, мышки, — сказал он, и Мия сразу двинулась в ту сторону.

— Это же ловушка, глупый ты Гензель, — хотела закричать я, но что-то застряло у меня в горле, и не успела я что-то с этим сделать, как Мия схватилась за рогалик, из ниоткуда возникла лапа с когтями, схватила её за шкирку и затем они исчезли.

 — И осталась всего одна маленькая перепёлка, с которой мне придётся делить ванную комнату, — смеясь, сказала Флоренс. — Ну, Лив, будь хорошей девочкой и следуй за своей сестрой.

— Нет, только не делай этого, — зашептала Лотти за мной. — Сейчас только сентябрь, слишком рано для рождественской выпечки.

Топором она указала мне на зелёную дверь рядом с дверью в чулан. — За ней ты  будешь в безопасности.

 — Не смей этого делать! — взвизгнула Флоренс, и, как и была, на коньках, взяла курс на меня. Я бросилась к зелёной двери, распахнула её и захлопнула за собой буквально за десятую долю секунды до того, как она ударилась об неё с другой стороны.

Только в этот момент мне стало ясно, что всё это был сон, и к тому же довольно нелепый. (И довольно просто истолковываемый,  кроме ситуации с коньками, наверное. Что мне этим хотело сказать моё бессознательное?)

Несмотря на это, сердце у меня всё еще колотилось от волнения.

Я медленно осмотрелась. Я оказалась в другом коридоре, прямом и бесконечном, с бесчисленным количеством дверей с обеих сторон.

Дверь, через которую я прошла, была выкрашена в сочный зелёный цвет, имела старомодную металлическую обшивку, отделение для писем из того же материала и симпатичную ручку двери в виде свернувшейся ящерицы. Я было уже решила пойти обратно, ведь теперь, когда я знала, что мне всё это лишь снится, Флоренс больше меня не пугала. У меня огромное желание показать ей, насколько я хороша в кун-фу. Во сне, разумеется, еще лучше, чем наяву.

Однако когда я повернула ящерицу, я заметила краем глаза какое-то движение. Неподалеку открылась еще одна дверь, и кто-то вышёл в коридор. Это был Грейсон. Несмотря на то, что он находился всего в паре метров, меня он не  замечал. Он бережно прикрыл дверь и пробормотал что-то неразборчивое. Потом вздохнул, снова открыл дверь и исчез за ней.

Я отпустила ручку и подошла поближе, чтобы рассмотреть дверь Грейсона. Она выглядела точь-в-точь, как белая лакированная дверь дома Спенсеров, включая и ступеньки перед ней и массивную каменную фигуру полульва-полуорла. Когда я подошла ближе, он моргнул, поднял свою львиную лапу и сказал неожиданно писклявым голосом:

 — Здесь может пройти только тот, кто сможет сказать моё имя наоборот.

Ах, загадка. Я люблю загадки. В принципе, они могли бы быть  более взыскательными.

 — Ты же Кошмарный Фредди, — ответила я.

Каменная фигура величественно опустила клюв.

 — Я бы попросил, просто Фредди.

 — О, ну это ведь очень просто, — сказала я разочарованно,  одновременно  озадаченная неизобретательностью  и осознанностью своих снов.

 — Иддерф, Иддерф, Иддерф.

 — Это правильно, — пропищала фигура. — Ты можешь войти.

 — Вот так.

 Я толкнула дверь. Переступив через порог, я попала не в коридор дома Спенсеров, как ожидала, а на лужайку. Несмотря на то, что была ночь, и было довольно темно, я могла видеть деревья и камни, выступающие из земли.

Неподалёку от меня мелькал фонарик Грейсона, выискивая что-то на поверхности. Такая перемена в моих снах была гораздо круче, чем обычные вариации с Генезелем и Гретель.

 — Это кладбище? — спросила я.

Грейсон развернулся, светя фонариком мне прямо в лицо, и издал испуганный возглас.

Я ему улыбнулась.

 — Какого чёрта ты здесь забыла? — свободной рукой он потёр себе лоб. — Уйди, пожалуйста.

 — Да, это кладбище, — ответила я сама себе. Чуть дальше я распознала силуэты различных крестов из камня, каменные колонны и фигуры. Моё зрение было совершенно невероятным и улучшалось с каждой секундой.

 — Мы ведь на Хайгейтском кладбище, да?

Грейсон меня проигнорировал. Он направил свет фонарика на надгробную плиту на земле.

 — Как круто. Я видела Хайгейт только на фотографиях, но я очень хотела его посетить. Разве что не ночью.

Грейсон раздражённо зарычал.

 — И я бы уж точно не захотел. Это же снова совершенно долбанутое место для встречи, — сказал он, правда, больше себе, чем мне. — Как будто всё это и без того недостаточно жутко. Еще и не видно ничего дальше, чем на метр.

 — А мне видно, — мне пришлось сдержаться, чтобы не начать подпрыгивать от восторга. — Я вижу в темноте, словно я кошка. Правда, это только во сне, но это здорово. Обычно без очков или линз я слепа, как крот. А что мы ищем?

 — Мы ничего не ищем, — его голос звучал нервно. Фонариком он подсвечивал надписи на надгробиях рядом с дорожкой. Они казались совсем  древними, многие были разрушены или заросли плющом, другие покоились под замшелыми статуями ангелов. Над землей колебались  клочья тумана, и от дуновений ветра шуршали листья. Наверняка, здесь должны водиться крысы. И пауки.

 — Я ищу надгробие Кристины Россетти.

 — Твоя подружка?

Грейсон фыркнул, но в этот раз хотя бы ответил. Прозвучало это покорно, словно он примирился с моим присутствием.

 — Кристина Россетти была викторианской поэтессой. Тебе никогда не приходилось анализировать её стихотворения? "Где реки темные как ночь слезинки проливают …" бла-бла-бла что-то там про звёзды, тени и соловья.

 — В объятия морфея она погружена, она так сладко спит, не разбуди её ты ото сна, — от тени плакучей ивы отделилась фигура, и, декламируя стихи, двинулась к нам. Это был тот самый парень, у которого я сегодня в школе перехватила грейпфрут, тот самый тип из самолёта с растрёпанными волосами. Как приятно, что он тоже явился мне этом сне, а то я за это время совсем о нём позабыла.

 — Ведомая звездой, пришла издалека, найти свою судьбу, и в мир теней вошла, — хм, неплохо, парень, который наизусть цитирует стихи. По меньшей мере, хотя бы во сне они всё же существуют.

 — Генри, — с облегчением поприветствовал Грейсон новоприбывшего.

 — Где ты вообще шляешься? Могила Россетти там, — Генри показал куда-то за собой. — Я ж тебе говорил, что надо ориентироваться на страшного ангела в капюшоне.

 — Да они все страшные в темноте.

Грейсон и новопришедший произвели что-то вроде детсадовского игрового приветствия, смесью между "дай пять", перетягиванием пальцев и рукопожатием. Как очаровательно.

 — Слава богу, ты тут, иначе бы я тут вечно блуждал.

 — Да, я так и думал. Джаспер тоже до сих пор не  обнаружился, теперь Артур ищет его. А кто это с тобой? — глаза Генри, видимо, не так хорошо видели в темноте, он не узнал меня сразу. Но тут он громко застонал.

 — Да почему мне сейчас снится сырная девочка? Перед этим мне уже встретился Плам, мой кот, которого переехала машина, когда мне было 12. Он с урчанием потёрся об мои ноги.

  — Ох, как это трогательно, — заметила я.

 — Ни капли не трогательно, он выглядел также, каким я видел его в последний раз: весь в крови и с вывалившимися внутренностями. — Генри содрогнулся. — По сравнению с этим ты действительно отрадное зрелище. Несмотря на это... уходи, я понятия не имею, что ты тут ищешь. Исчезни! — он сделал движение рукой, будто отгонял назойливую муху. — Я сказал, исчезни, сырная девочка! Проваливай!

Когда я не тронулась с места, он выглядел сбитым с толку.

 — Почему она не исчезает?

 — Может, потому что я не отзываюсь на сырную девочку, ты, придурок?

Грейсон закашлялся.

 — Мне кажется, она...эээ... она со мной тут, Генри, — судя по  голосу, его это сильно смущало.

 — Ты знаешь мою сырную девочку? — озадаченно переспросил Генри.

 — Да, выходит, что так, — Грейсон снова потёр тыльной стороной руки свой лоб. — Она, как я узнал сегодня вечером, моя новая младшая сестрёнка.

 — Вот же дерьмо! — Генри выглядел растерянным. — Ты имеешь в виду...

Грейсон кивнул.

— Я ж тебе говорил, что у нас дома ад творится. Был классный обед. Флоренс реально сорвалась,  когда отец нам заявил, что профессорша, обе её дочки, их няня и их такса переезжают к нам. Через пару недель.

 — Баттеркап вовсе не такса! — возмутилась я. — Максимум на одну десятую!

Оба не удостоили меня вниманием.

 — Эй, я тебе сочувствую. Еще и это всё, — Генри сопереживающе положил Грейсону руку на плечо. Вместе они двинулись в том направлении, откуда пришёл Генри, вдоль покрытой гравием дорожки. Я засеменила за ними следом.

 — Значит, у твоего отца всё действительно серьёзно. Неудивительно, что она тебе снится, — Генри обернулся ко мне. — Хотя тебе могло повезти и поменьше, она ведь довольно хорошенькая, не правда ли?

Грейсон тоже повернул голову.

 — И всё еще идёт за нами.

 — Да. Одной тут как-то немножко не по себе. К тому же я и правда хочу узнать, что вы собираетесь тут делать.

 — Ты должен послать её, — сказал Генри Грейсону. — Очень уверенно! У меня с Пламом только что всё получилось. Он растворился в завивающихся клубах дыма. Ты, конечно, можешь её превратить в надгробие или в дерево, но для начала хватит и просто послать.

 — Окей.

Грейсон остановился и дождался, пока я их нагнала. При этом он очень тяжело вздохнул.

 — Генри, что мы вообще тут делаем? Это же полное безумие.

 — Да, конечно.

Грейсон оглянулся.

 — Ты не боишься? — прошептал он затем.

 — Боюсь, — серьёзно ответил Генри. — Но я гораздо больше боюсь того, что случится, если мы этого не сделаем.

 — Это всё — кошмарный сон, — сказал Грейсон, и Генри кивнул.

 — Ну, мальчики, не надо так преувеличивать, — заметила я. — Вы гуляете себе уютненько ночью по знаменитому кладбищу, и еще и я с вами — другим бы такой сон понравился.

Грейсон застонал.

 — Ты всё еще здесь.

 — Просто пошли её прочь, — сказал Генри. — Сконцентрируйся на том, чтобы она исчезла.

 — Ну ладно, — Грейсон твёрдо посмотрел мне в глаза. Поскольку это был всего лишь сон, я столь же интенсивно уставилась на него. Вести себя столь раскованно во время ужина  я не решилась, к тому же тогда я больше следила за его запястьем. Но сейчас мне нужно было признать, что мой будущий сводный  брат, несмотря на свою схожесть с Эрнестом и Флоренс, выглядел чертовски хорошо. Всё, что у неё было круглым и мягким, было у него твёрдым и угловатым, особенно подбородок. Красивее всего были его глаза, имевшие в этом сумеречном освещении цвет карамелек. Взгляд Грейсона слегка расплылся и медленно опустился от моих глаз до губ. Ха! Прекрасный сон. Действительно, прекрасный сон. Главное, чтобы сейчас не появилась Лотти с  топором.

Генри кашлянул.

 — Грейсон.

 — Эммм... да, — мне кажется, или на его щеках слегка проступил румянец? Он тряхнул головой.

 — Пожалуйста, Лив, уходи.

 — Только если ты скажешь, что у тебя написано на запястье, — сказала я, чтобы скрыть собственное смущение. Sub um... и что там дальше?

 — Что?

 — «Sub umbra floreo», — ответил Генри вместо него. — Грейсон, надо быть решительнее, надо действительно этого хотеть!

 — И я хочу! Но она какая-то...

 — Я знаю, о чём ты, — и тут он оторопел. — Она что, в твоей кофте?

Я озадаченно посмотрела на себя. И правда, я в самом деле была в его кофте  с капюшоном. Прямо поверх моей ночной рубашки. Перед сном я так замёрзла, что снова встала, чтобы одеть её. Помимо рубашки и кофты, на меня были серые пушистые носки в горошек. Это было типично для моих снов: я никогда не бывала подобающе одета.

Грейсон снова застонал.

 — Да, возможно, это моя кофта. Господи, я ненавижу своё подсознание. Почему оно вытворяет  такое?

 — Да ладно тебе, могло бы быть и гораздо хуже. Вспомни беднягу Джаспера и миссис Беккетт в бикини, — Генри засмеялся, — а теперь поторопимся, Джаспер и Артур уже ждут точно. Ну, в том случае, если Джаспер вообще сюда добрался.

 — Надеюсь, что нет, — прошептал Грейсон. — Тогда у нас до следующего новолуния была бы еще отсрочка.

 — Sub umbra floreo — что это значит? Под цветочной землёй? — спросила я.

Генри захихикал.

 — Я всего полгода изучала латынь, — немного обиженно заметила я. — И это давно было, так что не так-то много в голове осталось.

 — Оно и заметно, — ответил Генри.

Грейсон сердито тряхнул головой.

 — Все, теперь и правда хватит. Уходи, Лив, — настойчиво сказал он. — Исчезни отсюда.

Генри напряженно смотрел на меня. Вероятно, он ожидал, что я растворюсь в клубах дыма.

 — Ну ладно, — сказала я, когда ничего похожего так не произошло, и на лице Грейсона проступил отпечаток расстройства. — Раз вы не хотите, чтоб я осталась с вами, то я пойду. Желаю приятно провести время.

Я развернулась на пятке и зашагала вниз по гравийной дорожке. Обернувшись через плечо, я видела, как Грейсон и Генри еще пару секунд смотрели мне вслед и потом продолжили свой путь в противоположном направлении. Едва они это сделали, я сделала пару шагов в сторону и спряталась за толстый ствол дерева. Они думали, что могут так просто меня скинуть? Ну уж нет, не сейчас, когда сон стал по-настоящему интересным.