Глава 15.

 — Это для школы? — поинтересовалась Лотти, показывая на мой блокнот.

 — Да, — соврала я, надеясь, что она не станет читать написанное.

Время: 2 часа.

Кофта Грейсона: на мне

Воспоминание о сне: да

Воспоминание о зелёной двери: да

Детальное описание сна: Наводнение. Лотти, Мия, мама и я плывём через незнакомый город на плоту, и Баттеркап плывёт рядом. В одном из затопленных домов я вижу зелёную дверь. Я знаю, что она почему-то очень важна, но у меня нет желания плыть к ней. Вода выглядит ледяной. Наверное, там есть крокодилы.

 — В субботу перед завтраком? Ты не переусердствуешь? Я начинаю беспокоиться из-за синяков у тебя под глазами, — Лотти погладила меня по голове. — Если бы я не знала, то подумала бы, что ты слишком мало спишь. Но этого не может быть, ты каждый вечер ложилась до десяти.

 — Да, точно.

Последние пару дней я едва дожидалась наступления вечера, чтобы уйти спать. Я решила исследовать феномен нацеленными опытами над самой собой. Ведь как говорил Шерлок Холмс? "Выстраивать теорию прежде, чем согласовывать исходные данные — капитальная ошибка. Начинаешь неосознанно подстраивать факты, чтобы они подходили под теорию, вместо того, чтобы теория совпадала с фактами".

Так я начала ряд экспериментов со снами при участии или отсутствии кофты Грейсона. Для этого я выставила себе будильник на каждый час и тщательно вела протокол. Сейчас я перечитывала свои записи, пытаясь найти в них некие научные результаты.

Время: 3 часа

Кофта Грейсона: сняла

Воспоминание о сновидении: да

Воспоминание о зелёной двери во сне: да

Детальное описание сна:  Мой учитель кун-фу мистер Ву и я стоим с толпой туристов у воздушной канатной дороги Адлисвиля, и мистер Ву хочет, чтобы я показала приём на толстой американской туристке в лиловой футболке. Когда я его спрашиваю, не сошёл ли он с ума, он отвечает: Конфуций говорит, что мудрость забывает обиды, как неблагодарность благие дела. Зелёная дверь относится к канатной дороге, то есть висит прямо в воздухе. Тем не менее, мне удается пройти через неё, и я попадаю в коридор. Всё выглядит спокойно и безвредно, никаких следов таинственных или рыскающих созданий. Я нахожу дверь Грейсона и трижды произношу имя Фредди наоборот, но дверь заперта. Я трясу дверь, и Кошмарный Фредди говорит, что у меня отвратительные манеры. Я отвечаю, что мудрость забывает обиды, как неблагодарность добродетели. Потом я интереса ради толкаю ближайшую пару дверей. Везде заперто. Убийственно громко звенит будильник. Это мой будильник, и я его проклинаю.

Я подавила стон. Это было скорее похоже на записки сумасшедшей, чем на что-то, имеющее научную ценность.

 — Я бы предположила нехватку железа, но, может быть, это что-то иное, — Лотти повернулась к маме, которая как раз сейчас полуголая пересекала комнату. На сегодня у нас была запланирована попытка объединения семьи номер два, на этот раз без перепёлок, но при участии Лотти и Баттер, сопровождаемая обсуждением перестановки мебели и выбором цвета стен (предположительно, с дальнейшими нервными срывами Флоренс). У нас было еще больше получаса до выхода, но мама уже страшно психовала. Баттеркап бродила за ней, держа в пасти поводок.

 — Нам нужно отвезти Лив к доктору, — предложила Лотти.

 — Хм? — мама, как обычно, услышала только последние слова. По-видимому, она что-то искала.

 — Тебе нехорошо, мышка? Сегодня, когда ты собралась идти на вечеринку?

 — Не, всё в лучшем виде. Лотти просто переживает из-за синяков под глазами.

 — Ах, дам тебе свой консилер, никто и не заметит. Кто-нибудь видел собачий поводок?

 — Гав, — произнесла Баттер, но мама не обращала на неё внимания. Вместо этого она повернулась к Лотти.

 — Не волнуйся! В её возрасте у меня были синяки под глазами похуже.

 — Ага, мам, потому что ты травку курила.

 — Глупости! Травку я только в колледже курила, — мама лихорадочно обернулась вокруг себя. — Мия, убери эту штуку и одевайся уже наконец! Я не хочу, чтобы мы опоздали, будет младший брат Эрнеста и маляры, и где же этот проклятый...

Лотти вытащила из пасти Баттер поводок и протянула его маме.

 — В пятнадцать у меня были круги под глазами по совершенно иным причинам, — мама поймала нить собственных рассуждений и озадаченно посмотрела на поводок. — Нет, это не то, о чём вы думаете. Я ночью писала стихи. Из-за безответной любви.

 — Бедняжка. И как же его звали? — спросила Мия. Она сидела на диване в ночной рубашке и не отрывала взгляд от айпада Лотти.

 — Кого?

 — Ну, того парня, которому ты писала стихи в пятнадцать лет.

 — Ах, их было так много... — мама отмахнулась, и Баттер, воспользовавшись моментом, забрала у неё поводок обратно. — В таком возрасте каждые три недели влюбляешься в кого-то нового.

 — Ну ты может быть и да, — заметила Мия, — но мы с Лив не такие чувствительные. Правда, Ливви? Уж мы-то точно не дурочки, которыми управляют гормоны, и чей мозг состоит сплошь из розовой сахарной ваты.

Я уже не была так в этом уверена. Увы, но слишком уж часто я стала думать о Генри и о том, как он смотрит или улыбается... Но всё же, я была еще довольно далека от того, чтобы стать дурочкой, которой рулят гормоны, и с сахарной ватой вместо мозгов. Для этого даже причины не было. Когда он проходил мимо меня вчера утром в школе, он  всего лишь радушно сказал:  "Привет, сырная девочка", и всё, ничто в его лице не говорило о том, что во сне мы держались за руки. Мой здравый рассудок говорил мне то же самое, но тут еще появилось это странное чувство в животе, которое я просто не могла игнорировать. И это тоже было причиной, по которой я начала свою серию ночных опытов: сны и так и так сводили меня с ума.

Время: 4 часа.

Кофта Грейсона: на мне.

Воспоминание о сне: нет. Господи, как я устала. Дурацкий эксперимент.

Воспоминание о зелёной двери во сне: нет.

Детальное описание сна: —

Время: 5 часов

Кофта Грейсона: на мне.

Воспоминание о сне: да

Воспоминание о зелёной двери во сне: да.

Детальное описание сна: я лежу в гамаке под цветущим вишневым деревом в чудесном саду, окруженном высокими кирпичными стенами. В стене я вижу зелёную дверь, и знаю, что мне надо пройти через неё, чтобы продолжить свои экспериментальные исследования. Но мои веки такие тяжёлые, а гамак такой уютный, и жужжание пчёл так усыпляет... прелестно... аррррр!!! звон проклятого будильника.

Время: 6 часов

Кофта Грейсона: на мне.

Воспоминание о сне: да

Воспоминание о зелёной двери во сне: да

Детальное описание сна: несмотря на смертельную усталость, заснула буквально за пару минут до звонка будильника, из-за этого сон короткий. Проскочила через зелёную дверь в коридор, добежала до двери Грейсона, быстро поболтала с Фредди, прошла через его дверь и очутилась в классе. Урок английского у Грейсона, столь же скучный, как и в реальности, реально жуткий. Проснулась еще до того, как успело произойти что-то интересное.

И что теперь всё это значит? Кроме того, что я провела две бессонные ночи, чтобы точно записать, когда я во сне проходила через какую дверь? Я встрепала себе волосы.

 — Гав, — Баттер стояла передо мной, держа в пасти поводок и наклонив голову. Умная собака — свежий воздух — то, что мне сейчас нужно. Я захлопнула свою записную книжку и встала.

 — Я могу быстро погулять с Баттер, — предложила я, — а ты пока спокойно оденешься.

 — Только снова не заблудись, — озабоченно заметила Лотти, и мама добавила: — А то вовремя не вернёшься.

Напоминания были вовсе не такими нелепыми, как оно могло показаться: здесь в Лондоне моя собственная внутренняя надёжная система навигации капитально подводила, и уже не раз.

Дело было не только в том, что улицы в этой части города, на мой взгляд, выглядели совершенно одинаково, со своими старомодными сплошными домами (особенно в дождь). К тому же, я еще и имела склонность пойти не в ту сторону, когда выходила из автобуса, и уверенно указывала на юг, когда хотела показать на север — очевидно, мой разум испытывал трудности при переходе из Южного полушария в Северное.

Но с Баттеркап я точно найду дорогу назад, в её генофонде был лабрадор-ретривер, а уж они были великолепными ищейками.

Она радостно засеменила в сторону Кенвудского парка (на что я надеялась). Было ясное сентябрьское утро, свежий ветер раздувал мои волосы и трепал шерсть Баттер. Мы свернули на улочку, которая называлась «Приятная прогулка», и она действительно заслуживала это название. В середине проезжей части тянулась широкая зелёная полоса с высокими деревьями, со скамейками и даже двумя красочными телефонными будками, выглядевшими так, словно их там поставили исключительно для туристов. В домах слева и справа были красивейшие двери, которые точно также могли бы быть и в моём таинственном коридоре.

Постепенно хаос в моей немного голове улегся. Результаты изысканий последних двух ночей всё же дали пару обобщающих выводов: во-первых, зелёная дверь рано или поздно появлялась в каждом сне. Иногда нужно было некоторое время, пока я начинала её правильно воспринимать, но когда это происходило, я понимала также, что мне это снится и уже могла самостоятельно управлять своими дальнейшими действиями и, например, выйти через дверь в коридор.

Во-вторых: когда на мне была кофта Грейсона, я могла пройти через его дверь, если её на мне не было, дверь была заперта.

В-третьих: похоже, что вообще все двери в этом коридоре были заперты.

В-четвёртых: мне могли сниться в мельчайших подробностях люди, которых я ни разу в жизни не встречала. Девушку, которая в кошмарном сне Грейсона про баскетбол сидела на трибуне рядом с Флоренс, я однозначно опознала утром на фотографии из блога сплетен и слухов, а спустя еще полчаса я увидела её собственной персоной во дворе школы. С Грейсоном. Эта была Эмили Кларк, шеф-редактор школьного издания »reflexx«. А также, девушка Грейсона и его начальница, если верить Секриси. Мия после этого открытия поставила Эмили первой в списке подозреваемых, кто бы мог быть Секриси. Это имело смысл, потому что, во-первых, как шеф-редактор школьной газеты, она располагала довольно разнообразной информацией и имела доступ к различным её источникам, во-вторых, она умела писать, и в третьих, она была близка к Флоренс и Грейсону, и таким образом становилась одной из первых, кто узнавал новости из дома Спенсоров.

А также Аннабель Скотт, девушка Артура (или уже его бывшая, быть на сто процентов уверенной пока нельзя, по заверениям Секриси), с ней я познакомилась в ночь с пятницы на субботу, по своему сновидческому протоколу, между 2 и 3 часами ночи. Это стало самой интересной встречей из всех, она одна только компенсировала все затраченные мною усилия.

Я снова ехала по канатной дороге с философствующим мистером Ву, и поэтому с готовностью проскочила через зелёную дверь в коридор. После того как я в обязательном порядке потрепалась с Кошмарным Фредди — на мне не было кофты Грейсона — и потрясла дверь, я бесцельно пошла вперёд по коридору, рассматривая двери и гадая, кому бы они могли принадлежать. Антиквариат Мэтьюс-Мондшайн (закрыто), был само собой входом в мамины сны, а также я могла предположить, что обвитая плющом небесно-голубая лакированная дверь с совами, вырезанными над карнизом, принадлежала Мии, перед ней даже стоял горшок с незабудками — её любимыми цветами. Дверь Генри мне тоже попалась по пути, и когда я  — это же всё-таки серия опытов — нажала на ручку двери, кто-то заговорил со мной из-за спины.

 — Он никогда не забывает запереть дверь, — произнёс нежный девичий голос.

Я развернулась, схватившись за подскочившее сердце.

 — Прости, я не хотела тебя пугать, — сказала девушка. Она была маленькой и хрупкой. Золотистые волосы волнами обрамляли правильные черты её лица и спадали ей на плечи до талии.

 — Ты словно Боттичелливская Венера, — озарило меня.

 — Да, но только если встану голая в раковину, — девушка улыбнулась и протянула мне руку. — Привет, я Аннабель Скотт. Ты подружка Генри?

 — Э... не совсем, — мне нужно было взять себя в руки, чтобы изумлённо не пялиться на неё.

Аннабель Скотт была у Секриси излюбленной темой для сплетен, и той, кто — сознаюсь — очень сильно меня интересовал. Она была безупречна, с головы до пят, неудивительно, что Артур в неё влюбился. Как минимум, чисто визуально они были идеальной парой.

Я улыбнулась ей в ответ и пожала протянутую мне руку, хотя со стороны мне показалось это странным. Эй, ну это всё-таки вежливый сон. Я коротко задумалась о том, что мне сейчас сказать. Приятно познакомиться, пусть даже и во сне. А разве ты не учишься в Швейцарии? Ты сейчас лежишь в кровати и спишь? И  правда ли, что вы с Артуром расстанетесь?

Вместо этого я ответила:

 — Лив Зильбер. Я эээ... новенькая... эээ... здесь.

В этом коридоре.

Зелёные глаза Аннабель расширились.

 — Значит ты — та самая девушка, о которой говорил Артур... Та, что сможет нам помочь…

 — Помочь с чем?

Она с опаской оглянулась, и я задалась вопросом, чего же она ожидала. Что к нам сзади подкрадётся Кошмарный Фредди и клюнет нас в попу?

 — На самом деле я не могу тебе сказать это, — наконец прошептала она и прикусила свою идеально очерченную нижнюю губу. — Но это ведь моя вина, что мальчики попали в эту ситуацию.

Некоторые фразы действовали на меня совершенно безотказно, как во сне, так и наяву.

"На самом деле я не могу тебе сказать это" относилась к этой категории, она следовала как раз за "Лучше держись от нас подальше".

 — Ты права, — шёпотом ответила я. — Конечно, так будет безопаснее, если ты не станешь говорить об этом.

Аннабель помедлила, на её безупречном лбу появилась крохотная складка.

 — Я тогда пойду, наверное, — вскользь заметила она, — было приятно с тобой познакомиться.

Пока я отворачивалась, она уже начала говорить. Господи, это был так просто.

 — Я уговорила ребят на это, в прошлом году, на Хэллоуин, понимаешь? — вырвалось у неё. — Это должна была быть игра, всего лишь игра, я и не подозревала, что... — она снова оглянулась в страхе. — Его нельзя обманывать. Он может смотреть вглубь твоей души, и он не знает пощады, если ты не следуешь его правилам.

Кто? Что? Ты вообще о чём? Этот и еще несколько вопросов были готовы сорваться у меня с языка. Я начала с самого первого.

 — Кто? — для пущего эффекта я наклонилась и зашептала так же таинственно, как она. — Кто не знает пощады?

Она покачала головой, избегая ответа на мой вопрос.

 — Я люблю Артура, поверь мне. Я всегда думала, что всё это про огромную любовь просто сказки — пока не встретила Артура... Это словно цунами, которое накрыло нас. Я знала, что мы предназначены друг для друга, что это тот самый мужчина, которого я ждала всю свою жизнь, — она запнулась, прикусила губу.

Батюшки, ну куда ж еще театральнее-то? Помимо того, что я всегда становилась подозрительной, когда кто-то начинал столь откровенно рассказывать первой встречной-поперечной о своих таких, ах-ах, отношениях, я еще вспомнила, что в блоге сплетен и слухов было написано кое-что другое, а именно про ожидание великой любви. Там же был еще этот её бывший дружок, Том Как-там-его. Разве он не погиб?

Она вздохнула.

 — В любом случае, я обязана была знать, что его нельзя обманывать...

 — Ты про Артура?

Аннабель изумлённо посмотрела на меня.

 — Нет! Я говорю о Нём!

Только сейчас я заметила, что у неё были огромные, расширенные зрачки. Её слова гуляли по коридору и превращались в шепчущее эхо, отражаясь от стен.

 — Он, тот, кого мы призвали через игру.

Теперь я уставилась на неё.

 — Призвали? Но кого?

И зачем?

Аннабель выдержала паузу пару секунд, затем прошептала:

 — У него множество имён. Он хозяин ветров, хранитель теней. Демон ночи.

В коридоре стало заметно темнее. Холодный сквозняк скользнул по моим рукам, я почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом. Не совсем от того, о чём распиналась Аннабель, а скорее от того, что она реально боялась. Я видела это по её глазам.

 — Он — властитель сновидений. Аккадцы[1]называл его Лилу. На шумерском его имя — Лулила, в персидской же мифологии он...

 — Лулила, хозяин ветров? — волоски на затылке заняли своё обычное положение, и у меня вырвался смешок, я ничего не смогла с этим поделать.

Аннабель смотрела на меня большими глазами.

 — Ты не можешь... нельзя забавляться над демоном ночи.

 — Я сожалею... — я чуть не задохнулась, стараясь вернуть самообладание, — но  тогда уж ему стоило взять какое-то более нагоняющее страх имя.

Нет, ни единого шанса, из меня снова вырвался взрыв хохота.

 — Ну, я имею в виду — Лулила, это же звучит как колыбельная из Телепузиков!

Страх на лице Аннабель сменился недоверчивым изумлением и чем-то еще, что я не могла опознать — мои глаза застилали слёзы от смеха. Лулила, повелитель ветров —никогда в жизни не слышала ничего более забавного.

Аннабель, похоже, застыла в ужасе.

Я сама знала, что моя реакция была абсолютно неподобающей. К тому же, как раз к ситуации, в коридоре стемнело и стало ощутимо холоднее. Но прежде чем я смогла взять себя в руки и извиниться, прозвенел будильник.

И всё еще смеясь, я проснулась.

Даже сейчас я хихикала так громко, что Баттеркап повернула голову и вопросительно посмотрела на меня.

 — Всё в порядке, Баттер. Давай, делай свои дела, потом мы вернёмся и я еще немножко вычешу тебя, — я посмотрела на часы. — Сегодня ты познакомишься со своим новым домом, и твоей новой лоскутной семьёй, включая кота лоскутной семьи. Ты должна очаровательно выглядеть, в конце концов, ты им всем обязательно понравишься.

Баттеркап остановилась, наклонила голову и стала при этом такой милой, что даже самый консервативный кот в мире впустил бы её в своё лоскутное сердце, даже кот самого Папы Римского, будь у него такой.

Затем она совершенно неожиданно гавкнула на проезжавшего мимо велосипедиста, который от страха въехал в фонарный столб.

Я снова захихикала. Эта собака была просто маленькой чертовкой.

По поводу чертей: Лулила с трудом нашёлся в интернете (зато было огромное количество магазинов детской одежды с таким названием), и действительно, в списке шумерских божеств и демонов. Лулила — шумерский ночной демон. Больше ничего там не было. Но, тем не менее, я могла добавить в результаты своих исследований следующий пункт: в-пятых, я, очевидно, могла снить о вещах, о которых понятия не имела.