Глава 10.

Мой шкафчик имел номер 0013 и находился в самом удачном месте — в начале коридора. Я подозревала, что он был свободен только потому, что никто не хотел иметь номер 13. Как хорошо, что я не суеверна. В несчастливые числа  я верила так же слабо, как в гороскопы, или в то, что клевер с  четырьмя листками и трубочисты[1] приносят удачу. Как по мне, так в пятницу тринадцатого могли биться зеркала и массово носиться по улицам кошки, все равно, слева направо или наоборот. (Лотти, которая при любой возможности стучала по дереву, считала,  что моё неверие во всё  сверхъестественное  обусловлено  моим знаком зодиака, потому как весы с асцендентом в стрельце — прирождённые скептики. То и дело они докапываются до сути вещей и требуют для всего доказательств, из-за чего я, еще будучи ребёнком, сомневалась в существовании Деда Мороза и зубной феи.)

Шкафчик был прекрасным и просторным, я выгрузила по собственным ощущениям килограмм пятьдесят книг, тетрадей и папок, свою спортивную сумку и еще осталось место корзине для пикника и теннисной ракетке. Не то чтобы она мне была нужна: в этом триместре я отметила нехватку альтернатив лёгкой атлетике. Вообще, я бы с удовольствием попробовала  что-то типичное  для  Англии, но предложение в области физкультуры в Академии Фрогнал  было не настолько британским, как хотелось надеяться, глядя на старинный  герб на школьных воротах. Для моей ступени обучения не было ни гребли, ни хоккея, ни даже крикета или поло — сплошное разочарование.

Захлопнув дверь шкафчика, я от испуга чуть не выпустила из рук книжки по английскому. Я смотрела прямо в лицо Кена-удовольствие-от-бритья, который широко улыбался мне своими белыми зубами. Тут же перед моими глазами снова предстал мой сон в деталях, включая и Кена в клетчатой фланелевой пижаме.

 — Хай, Лиз, — сказал он и протянул мне руку для пожатия. Я была настолько озадачена, что даже взялась за неё и слегка потрясла. — Мы вчера уже имели удовольствие с тобой познакомиться, но я совсем упустил момент, чтобы представиться. Я Джаспер. Джаспер Грант.

Я ничего не ответила, и он рассмеялся.

 — Да. Правильно. Тот самый Джаспер Грант.

Невероятным образом его смех звучал абсолютно  так же, как и во сне,  этакое самодовольное побулькивание. Я отдернула руку и попыталась не показать своего замешательства.

 — Но ты ведь не веришь во всё, что тебе Афродита Портер-Перегрин обо мне рассказала? — продолжил он. — Ведь не Мэдисон меня бросила, а я бросил её.

Э? Я наконец очнулась от оцепенения.

 — А, да, теперь уж я спокойна, — саркастично ответила я, — то-то я удивилась.

 — Ну, ты же знаешь, как оно бывает. Девочкам всегда неловко, когда кто-то даёт им отставку.

Взгляд Джаспера скользнул по мне и остановился на моих ногах.

 — Хотя тебя еще точно никто не отшивал, да, Лиз? — спросил он льстиво. — Я могу представить себе, как здорово ты выглядишь без очков... правда, Генри? — он махнул рукой над моим плечом. — Смотри-ка, кто тут со мной. — Последние слова звучали торжественно. — Малышка Лиз.

Я медленно обернулась. Генри стоял прямо за мной, еще более бледный и растрёпанный, чем когда-либо.

Значит, Генри. И во сне у него было то же имя. Странно, я могла поклясться, что оно не прозвучало при нашей встрече с Персефоной и грейпфрутом. Какого чёрта тогда я столь метко окрестила его "Генри"?

И почему у меня опять по коже бегают мурашки?

 — Джаспер, — натянуто произнёс он.

С другой стороны — быть может, Грейсон назвал его по имени при телефонном разговоре, который я подслушала? Да и к тому же Генри было довольно часто встречающимся именем. И вообще, он выглядел, как типичный Генри.

 — Ну чего? — Джаспер ухмыльнулся в ответ. — Надо же освежать знакомства.

Он положил руку мне на плечо.

 — Лиз ведь совершенно обалдела от того, что Джаспер Грант запомнил её имя, да?

 — Да, исключительно потому, что это неправильное имя, — ответила я и высвободилась из его захвата. — Меня зовут Оливия.

 — Тоже мило! Классное имя для классной девчонки! — сказал Джаспер,  совершенно не растерявшись.

Даже у настоящего Кена-удовольствие-от-бритья было больше мозгов в его пластмассовой голове.

— Мне всё-таки кажется, тебе надо носить распущенные волосы. Тебе так больше пойдёт, особенно если они слегка  растрёпаны... разве нет, Генри?

Генри, судя по всему, предпочитал молчать. Он открыл шкафчик с номером 0015, но всё еще поглядывал на меня с тем же задумчивым выражением лица, которое мне запомнилось еще во сне.

Я тряхнула головой и попыталась собраться с мыслями.

Консультации по стилю от Кена-удовольствие-от-бритья и дурацкие взгляды от Стёпки-растрёпки — есть куда более приятные способы начать день. Прижав к груди книги, я протолкнулась мимо Джаспера и Генри.

 — Эй, ну подожди! — крикнул Джаспер мне в спину, но я сделала вид, что не услышала его. Надо скорее валить отсюда, иначе я никогда не перестану думать об этом треклятом сне!

Хотя это было легче сказать, чем сделать. Всё, что происходило в этот день, насильно возвращало меня к мыслям о нём. На английском мы проходили поэзию викторианской эпохи, и каждый получил задание сделать презентацию о жизни и творчестве одного из её представителей, которую мы должны будем представить в течение следующих недель. В ужасе от того, что в списке оказалась и Кристина Россетти, я забыла вызваться, когда предлагали сира Артура Конана Дойля, и чуть было не взяла Эмилию Бронте. К счастью, в самый последний момент, парню, выбравшему Элизабет Баррет Браунинг, пришло в голову, что поэзия — это тема исключительно для девчонок. Для меня  обмен стал огромным облегчением,  потому что в свой последний учебной год в Претории я заработала плохую оценку тем, что интерпретировала "Грозовой перевал" не так, как этого хотела учительница. (Я отказалась объяснять поведение Хитклиффа сложной юностью. У Диккенсовского Дэвида Копперфильда  тоже была трудная юность, и ничего, вырос же он вполне милым человеком).

Музыка на третьем уроке может и отвлекла бы меня на другие мысли, но учительницу звали миссис Беккет, и я была уверена, что её имя тоже проскальзывало в сновидении. К тому же, при теме "Григорианские песнопения" я принудительно вспомнила заклинающие напевы, которые исполнял Артур. Custos opacum… приди и говори с нами. Сон застрял внутри меня, как навязчивая песня.

На заключительном уроке французского рядом со мной совершенно неожиданно уселась Персефона-обезьяний-нос.

 — Хай, Лив! Я надеюсь, ты не против, что мы с Джулией поменялись местами? Ведь я твоя наставница и должна приглядывать за тобой!

Она проигнорировала мою озадаченную физиономию и сладко мне улыбнулась.

 — Мощное достижение, Лив, всего один день в школе и уже в блоге сплетен и слухов!

 — В чём?

 — Очки тебе идут невероятно, я тебе еще вчера хотела это сказать. В них есть что-то такое... от ретро.

Тупая перепёлка в шпинате. Я и так знала, что чёрные неуклюжие очки были неудачным приобретением, я их взяла-то только потому, что они были настолько огромными, что зрительно укорачивали мой нос.  Что, вероятно, при последующем рассмотрении,  не должно быть решающим аргументом для покупки. Но они были куплены и сейчас я должна выжать из этого всё.

 — Спасибо. Эмма Уотсон носит ту же модель, — заметила я.

 — Ах, я и не знала даже, это Эмма Уотсон носит очки...

... чего она и не делала вовсе.

Персефона наклонилась ко мне поближе и зашептала:

 — А правда, что твоя мама выходит замуж за отца близнецов Спенсер?

О мой бог. Об этом даже я еще не думала. О свадьбе пока не было речи. Но, исходя из реального положения вещей, это нельзя было исключить.

 — Они пока что... просто пара, — твёрдо сказала я.

 — Невероятно. Значит, вы переезжаете к ним.

Я кивнула.

 — Невероятно, — сказала Персефона еще более восторженно, — блог слухов и сплетен снова информирован лучшим образом. Хах! Есть гарантированные преимущества в том, чтобы быть будущей младшей сестрёнкой Грейсона Спенсера.

Она погладила мою руку.

 — Конечно, сам он не пойдёт с тобой на бал, но они с Флоренс точно попробуют свести тебя с кем-то из своих друзей. Вопрос только в том, с кем.

 — Что это за блог слухов и сплетен?

Звучало как-то неприлично. И с чего это Грейсон не может пойти со мной на бал? Нет, ну чисто теоретически, разумеется.

 — Для Джаспера ты слишком маленькая — тебе ведь всего пятнадцать? — и, наверное, недостаточно симпатичная, а для Артура, ну да, кто же достаточно хорош для Артура? — Персефона глубоко вздохнула и я не могла избавиться от впечатления, что она не со мной говорит, а просто громко думает,  не нуждаясь при этом в воздухе и не особо беспокоясь из-за моего смущённого выражения лица.

 — Остаётся только Генри Харпер, но разве его можно заставить посетить танцевальное мероприятие? Я при всём желании не могу представить себе его во фраке. И в прошлом году он блистал своим отсутствием, и на выпускном балу его не было. Конечно, проходил слух, что он и Аннабель Скотт… хотя о чём это я, привеееет? В это же никто не верит, слухи-сплетни тут, сплетни-слухи там...

О господи, да что с ней? Это заразно? Я инстинктивно отодвинулась от неё, но она тут же пододвинулась ближе.

 — Хотя вообще у Секриси отличный нюх на такое. Она знала, что Мэдисон и Джаспер расстались еще до того, как они сами об этом узнали.

Миссис Лоуренс, учительница французского, вошла в класс и попросила всех притихнуть, но Персефону, похоже, это не волновало.

 — Если Флоренс возьмется за дело, ты гарантировано сможешь пойти на бал с прыщавым братом Эмили Кларкс, — продолжила она свои размышления. — Но лучше уж пойти с прыщавым Сэмом, чем не пойти вовсе. Я была в прошлом году с Беном Райаном, и у меня ничего не получилось. Меня так достало ждать, что Джаспер наконец запомнит моё имя или хотя бы меня заметит. В качестве девушки, я имею в виду. В этом году я пойду туда с Габриэлем, тот кое-что задолжал Пандоре, а еще он в команде по баскетболу и в одном ты мне можешь поверить: я постараюсь сделать так, чтобы это был самый прекрасный вечер в его жизни. В раздевалке у парней нет секретов друг от друга, и Габриэль будет с таким восторгом рассказывать обо мне Джасперу, что тот побледнеет от зависти и никогда больше не назовёт меня Афродитой...

 — Я сказала, un petit peu de silence, s’il vous plait[2], и вас, Персефона, это тоже касается!

Миссис Лоуренс стояла над нами, нахмурившись, и действительно производила рассерженное впечатление. Тем не менее, никогда я так не радовалась окрику учительницы.

 — Pardon, Madame. Лив новенькая и у неё столько вопросов, — сказала Персефона, широко распахнув большие невинные глаза. — Тс-с-с, Лив, — театрально шикнула она потом. — Мы сможем поговорить позже.

 С этими словами она склонилась над своими книгами, а я изнуренно посмотрела на свои наручные часы.

Вау! Приблизительно 37 имён и почти столько же фактов за две минуты. Я не поняла из них ни одного слова. Но одно я знала наверняка: с прыщавым братом Эмили как-там-её я точно никуда не пойду.

 

Блог сплетен и слухов.

4 сентября.

Доброе утро,  мои любимые!

Для пробуждения сразу кидаю фотку, которую я успела сделать только что рядом со шкафчиками.

Вуаля — новая обладательница шкафчика под номером 0013.

Ну, и как вам свежее пополнение Академии Фрогнал? Лив Зильбер, 10 класс.

Её отец — известный немецкий атомный физик, а мама — профессор литературы, преподаёт в Оксфорде и в скором времени выходит замуж за отца Грейсона и Флоренс Спенсер. Переезд уже запланирован на октябрь. Младшая сестра Лив, Мия, учится в 8 классе и у неё такой же будоражащий цвет волос.  Лунный блонд — вот как это называют, и это тот самый цвет, которым себе сделала мелирование Хэйзел-недавний-паровой-каток-Притчард за 90 фунтов у парикмахера, да вот только у сестёр Зильбер это природное, так что всё совершенно напрасно — завидно, правда, Хэйзел? Я уже слышала, что некоторые злословят по поводу очков, однако я считаю их вполне стильными. М-да, Грейсон, вскоре у тебя будут аж целых три сестры, поздравляю. И как тебе повезло, что Эмили не из ревнивых.

На следующей неделе стартует баскетбольный сезон, отличная возможность полюбоваться вблизи  на Артура и компанию. После того, как в предыдущем сезоне Фрогнал Флэймс  столь превосходно заиграли и неожиданно выиграли Кубок школы, я ожидаю набитых до отказа зрительских трибун в этом сезоне, чтобы поболеть за наших парней. Эти рыхлые трико, конечно, с эстетической точки зрения полный отстой (даже форма для поло более сексапильна), однако лично я, даже несмотря на это, буду радоваться вспотевшему виду наших четырёх мушкетёров: Артура Гамильтона, Генри Харпера, Грейсона Спенсера и Короля трёхочковых — Джаспера Гранта.

Желаю вам отличного школьного дня — ах да, чтобы день был действительно прекрасным — не подходите слишком близко к мистеру Дэниэлсу, он вчера у турков съел полкило сырого лука в своей шаверме.

Увидимся,

Ваша Секриси