Глава 5

Ужин проходил в большом зале со стенами из тёмно-синего камня. По бокам стояли колонны, одна стена была сделана из грубого камня, а другая — из цветного стекла. На нём не было никаких узоров, только замысловатый водоворот разноцветных граней, отбрасывающих яркие отблески на скатерть. В дальнем конце зала находилась большая балконная арка, через которую виднелась западная часть неба и закатное солнце. Хоть оно и было далеко, небо отсюда выглядело непривычно близко: его переливы выглядели ярче, а поверхность прозрачней: сияющая, красно-золотая, с тёмными прожилками.

На фоне великолепия неба возникло тёмное пятно. Оно увеличивалось, пока я не увидела, что это огромная чёрная птица размером с лошадь. Она замедлилась, подлетела к арке и превратилась в человека.  

Нет, не в человека — в Благородного Лорда. Он приземлился на каменный пол и шагнул вперёд. Крылья сложились и растаяли в его длинном чёрном камзоле. Сейчас он так походил на человека, что показался мне красивым. Затем Лорд приблизился, и я разглядела кошачьи зрачки в его багровых глазах. По спине пробежали мурашки от ужаса перед его чудовищностью.   

— Добрый вечер, — он встал в противоположном конце стола, опустив руку на спинку стула. — Тебе нравится твой новый дом?  

Я улыбнулась и облокотилась на стол, прижимая руки к груди так, чтобы приподнялся бюст.

— Обожаю его.  

Улыбка мужчины дрогнула, словно он едва сдерживал смех.

— Как долго ты тренировала этот трюк?  

«Не переставай улыбаться​», — подумала я, но моё лицо вспыхнуло от смущения.

— Это твоя тётушка научила тебя? Между нами говоря, я абсолютно уверен, что даже одинокий кот устоял бы перед её чарами.  

Самое ужасное, что это действительно была её идея, но он не должен был говорить об этом в таком тоне. Как будто я была кем-нибудь вроде тёти Теломах. Как будто он​ имел какое-то право критиковать её.

Он сказал что-то ещё, но я не слушала. Смотрела вниз на свою пустую тарелку, медленно вдыхая и выдыхая, и старалась заглушить свои чувства. ​

Я не должна опять выходить из себя​. Не здесь, не сейчас.

Как будто муравьи ползали у меня под кожей, как будто мухи жужжали в ушах, как будто ледяное течение пыталось утащить меня прочь. Я перечисляла эти сравнения в голове, потому что иногда мне достаточно было проанализировать свои ощущения, чтобы они ушли.

Дыхание Лорда защекотало мне шею, и я очнулась. Он склонился надо мной и проговорил:

— Любопытно, а какие ещё советы давала тебе тётка?  

Вся стратегия внезапно канула в лету. Я схватила вилку и попыталась пырнуть его.

Он поймал мою руку как раз вовремя.

— Это что-то новенькое.  

— Извините... — начала я автоматически и взглянула в его багровые глаза.

Он убил бесчисленное количество людей, включая мою мать. Он тиранил мою страну девятьсот лет, используя демонов, чтобы держать народ в страхе. Он разрушил мою жизнь. Почему я должна извиняться?

Я взяла тарелку и разбила об его голову, после чего схватила нож и попыталась ударить слева. У меня почти получилось, но тут Лорд выкрутил мне правую руку. Её обожгла острая боль, я дёрнулась. Мы упали на пол, и, конечно же, он приземлился на меня сверху.

— Определённо новенькое, — он даже не запыхался, в то время как я задыхалась. — Пожалуй, ты могла бы заслужить право стать моей женой.   

— Вижу... даже ты не считаешь это комплиментом, — выпалила я и отодвинулась. Моё сердце всё ещё бешено колотилось, но он, казалось, не собирался меня наказывать.

— Я — злой принц демонов. Я знаю, что это не комплимент, но мне действительно нравится жена с долей злобы в сердце. — Он легонько коснулся моего лба. — Если ты не сядешь в ближайшие пять секунд, то я снова использую тебя в качестве подушки.

Я с трудом села, что вызвало у него улыбку.  

— Превосходно. Давай начнём сначала. Я твой муж, и ты можешь звать меня «дорогой лорд»... — я оскалилась, — или Игнифекс.  

— Это твоё настоящее имя? 

— Вовсе нет. Теперь слушай внимательно, потому что я собираюсь рассказать тебе о правилах. Первое: каждую ночь я буду давать тебе шанс отгадать моё имя.

Это было так неожиданно, что мне потребовалось время, дабы понять смысл его слов. Затем я напряглась, уверенная, что его правила обернутся в угрозу или насмешку. Но Игнифекс продолжал, так спокойно, как будто все мужья обсуждали подобные вещи со своими жёнами.

— Если угадаешь — ты свободна. Если же нет — ты умрёшь.

Даже при угрозе смерти, это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Почему ты даёшь мне шанс?

— Я — лорд сделок. Рассматривай это как одну из них. Правило второе: большинство дверей в этом доме заперты.

Игнифекс приоткрыл полу камзола, и я увидела чёрные кожаные пояса, скреплённые пряжкой у него на груди. На каждом висело по ряду ключей. Он снял простой серебряный ключ и вручил его мне.  

— Этот ключ откроет все комнаты, в которые тебе разрешено входить. Не пытайся войти в другие или будешь жалеть об этом... но недолго.

— Это произошло с твоими восемью предыдущими жёнами?  

— С некоторыми из них. Кто-то неправильно отгадал имя. Одна свалилась с лестницы, но она была страшно неуклюжая.  

Я сжала ключ. Его холодные края впились в мою ладонь — маленькое болезненное напоминание. Возможно, я потерпела неудачу при попытке обольстить мужа, но ему хватило глупости, чтобы предоставить мне немного свободы, и я удостоверюсь, чтобы он сильно об этом пожалел.  

— Кстати, как насчёт ужина? — Игнифекс встал и протянул мне руку.

Я проигнорировала его и встала самостоятельно. Восхитительно вкусный аромат мяса удивил меня: пока мы боролись, на столе появился огромный жареный кабан — его ноги, казалось, доставали до потолка. Рядом с ним стояла глубокая миска черепахового супа. Весь стол был уставлен блюдами с фруктами, рисом, выпечкой и запечёнными сонями.  

— Как...? — выдохнула я.

Игнифекс сел.

— Если начнёшь задаваться вопросом, как работает этот дом, то скорее всего сойдёшь с ума. Думаю, это будет забавно. Особенно если это заставит тебя бегать обнажённой по коридорам. А вообще, не стесняйся баловаться этим в любое время.

Стиснув зубы, я села за стол. Заявление было просто возмутительным, но его болтовня служила мне странным утешением: пока он нёс чепуху, он не мог натворить глупостей.

Те же невидимые руки, что накрыли стол, положили передо мной нож, вилку и тарелку, и наполнили бокал вином. Я взяла его и повертела в руке, уставившись на тёмную жидкость. Мысль о здешней еде и питье внезапно наполнила меня страхом.

Персефона попробовала еду из Подземного мира только раз, и уже не смогла уйти. С другой стороны, мне и не предназначено покинуть это место.

— В нём нет ни крови, ни яда, — улыбнулся Игнифекс. Видимо, удовольствие от моих страхов было для него лучшей усладой. — Может быть, я и демон, но ведь не Тантал и не Митридат.    

— Какая жалость, — пробормотала я, пригубив вино. — Я была бы не против Митридата. Ведь тогда бы я получила или быструю смерть, или полезный иммунитет.

Легенда гласила, что древний царь ежедневно добавлял в свою еду немного яда, пока не выработал иммунитет к любой отраве на земле. Я задумалась, можно ли отравить Игнифекса… но какой земной яд уничтожит демона?

— Порадуйся, что я не Тантал. — Он облизал нож, и я вздрогнула.  

Только учёные читали о Митридате, но все знали историю Тантала, короля, который думал почтить богов, зарезав собственного сына. Наказанием ему были вечные голод и жажда: фрукты, до которых он никогда не мог дотянуться, и вода, которая утекала, когда он пытался пить.  

— Воздержание от мерзких поступков не является особой милостью или призом, который мне хотелось бы выиграть, милорд. — Я скрестила руки. — Или ты думаешь, что я полюблю тебя только потому, что ты не пытаешь меня?

Сказав эти слова, я поняла, насколько они правдивы. Я пробыла невестой Лорда полдня, а мучений было поразительно мало. Но я не радовалась, скорее это меня тревожило. Что он задумал?

— Думаю, для начала было бы хорошо, если бы ты перестала пытаться заколоть меня вилкой за ужином.

— Боюсь, тебя ждёт разочарование.

Возможно, он планирует изничтожить меня не сразу. Но я всю жизнь готовилась к тому, что умру от его руки. Он может насмехаться надо мной, но это меня не сломит. Я взяла блюдо с запечёнными сонями. После того, как он упомянул Тантала, мне не особо хотелось мяса, но я не подавала виду.

Мы ели в тишине. Я не была очень уж голодна и не видела нужды в притворстве, поэтому довольно быстро отложила вилку и сказала:

— Прошу прощения, я могу идти?  

— Тебе не нужно моё разрешение, чтобы встать из-за стола. Ты не ребёнок.

— Нет, только твоя пленница. Я иду спать.

Тут моё сердце снова заколотилось. Как же я могла забыть? Я же его жена, и это наша брачная ночь. Даже если он не хочет меня пытать, то наверняка потребует то, что должно быть его по праву.  

Он оказался несколько менее жестоким, чем я ожидала, но, тем не менее, он всё ещё бессердечная, бесчеловечная тварь, которая взяла меня в плен, убила мою мать и угнетала весь мой мир. Мысль о том, что он будет обладать моим телом, возмущала до глубины души. Но выбора у меня не было.  

Я вспомнила отца, гладящего меня по голове: «Долг горек на вкус, но у него сладкое послевкусие».​ Жаль, что его здесь нет, а то бы я плюнула ему в лицо.

Я пристально наблюдала за Игнифексом, когда он встал из-за стола и шагнул ко мне.

Может быть, он не будет ждать до спальни. Возможно, он возьмёт меня прямо здесь. Я подумала, что тогда это всё наконец-то кончится… но на ум сразу пришла предательская мысль: ​до следующей ночи​, а потом опять до следующей…

— Никс Трискелион, — он взял меня за правую руку. — Ты хочешь отгадать моё имя?

Мне потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, о чём говорилось ранее, и ещё одно, чтобы выйти из ступора:

— Конечно нет.

— Тогда увидимся завтра, — он поцеловал мне руку, а затем направился к двери. — Сладких снов.

— Но… — начала я с ненавистной дрожью в голосе. Облегчение не должно казаться страхом.  

— Что? — Лорд уже дошёл до двери, но обернулся. Несколько тёмных локонов упали ему на глаза. — Уже разочаровалась в своём браке?

Я сглотнула.

— Ну, я ожидала, что брачная ночь будет более занимательной.

— Я твой муж. Я могу ждать, сколько угодно, но в итоге ты всё равно будешь моей.

***

Все ночные рубашки в гардеробе были сделаны из кружева и кисеи. Они плотно облегали тело и постоянно «радовали» меня неожиданными вырезами. Я перерыла всё, пока не нашла халат из мягкого красного шёлка. У него даже не было пуговиц, только пояс, но он хотя бы не был прозрачным. Вместо того чтобы одеться, я стала расхаживать по комнате взад-вперёд. Игнифекс сказал, что не посетит меня сегодня, но это же наша брачная ночь! Чем ещё он может быть занят?

С другой стороны, он не человек. Кто знает, что он думал о браке?

Я вздрогнула, заметив движение боковым зрением: это Тень скользнул вдоль серебристой стены в комнату. Все мои мышцы напряглись. До этого момента я не осознавала, насколько уже уверилась в том, что спасена.

— Я снова нужна супругу?

Тень поколебался и замер.  

— Или ты здесь, чтобы подготовить меня для него? — я скрестила руки, чтобы не показывать, как они дрожат. — Так и знай, ничего большего ему не достанется.  

Игнифекс мог напасть, когда вздумается, но до тех пор я отказывалась склоняться перед ним.

Тень отошёл от стены. При первом шаге он выглядел всего лишь тёмным облаком в форме человека. Но затем сгустки тьмы уплотнились, появились пальцы и длинные волосы. Когда он встал у подножья кровати, то походил на нормального человека, живого и дышащего, вполне материального. Почти: ибо он всё ещё был сероватого оттенка. Его изодранный плащ был цвета сланца, кожа — молочно-белой, а волосы — серебристо-серыми.

Только глаза оказались цветными, такими тёмно-синими, каких я никогда не видела, с круглыми человеческими зрачками.  

Его лицо было так же прекрасно, как у Игнифекса, но без багровых кошачьих глаз и без всякого высокомерия или насмешки в выражении и позе. Мне даже потребовалось некоторое время, чтобы заметить между ними сходство.

— Ты... — я обхватила себя руками. — Как ты...?

Он жестом показал мне на часы, тикающие на стене.

— Потому что ночь?

Тень кивнул, указал на дверь и протянул руку.

Было ясно, что это приглашение.  

У лорда демонов была живая тень. Возможно, она могла принимать человеческий облик по ночам. Но глаза Тени были человеческие — синие, как истинное небо, о котором я читала. На одно глупое мгновение я хотела довериться этим глазам. Я потянулась к его руке…  

Но потом вспомнила, где я, и чьё лицо он носил.

— У тебя его лицо. Значит, ты часть него.  

Я опустила дрожащие руки и выпрямилась так гордо, как только могла.

— Если вы пришли изнасиловать меня, вам придётся сделать это здесь, милорд. Я никуда не пойду.  

Его рот напрягся. Он шагнул вперёд, а когда я отпрянула, Тень упал передо мной на колени в глубоком почтении. Он поцеловал мою ступню и дотронулся до коленей: древняя поза просьбы.

Тень посмотрел на меня, и его синие глаза округлились от отчаяния.

Однажды, будучи маленькой, я прижала ухо к напольным часам в гостиной, когда те отбивали полдень. Раскаты прошли через всё моё тело, от костей до воздуха в лёгких, пока я беспомощно не растворилась в вибрации ударов.

Сейчас у меня появилось то же ощущение. С минуту я не могла двигаться и дышать, видела только смятение на его бледном лице, приоткрытый рот, и в голове повторялась лишь одна мысль: ​он молит меня. 

Я вспомнила Игнифекса, его высокомерие и небрежную властность. Он никогда бы ничего у меня не попросил. Ни один демон не попросил бы, только под угрозой самой страшной смерти, а у меня не было причин вредить Тени.

Независимо от того, кем было это существо, он не часть Игнифекса. Он не мог быть демоном. Скорее пленником, как и я.

Я взяла его за руку. Та была холодная, сухая и удивительно плотная, в ней чувствовались все кости и сухожилия.

Отвергать просящего очень невежливо. Ритуал просьбы так же стар, как гостеприимство, и столь же священен. Но не поэтому я подняла его с колен. Я знала, что должна сделать, и без того была обречена, чтобы бояться гнева богов. Когда я смотрела в глаза Тени, то думала: ​если он тоже пленник, то может стать моим союзником​.

Лорд будет предан собственной тенью. Мне нравилась эта мысль.

Я не до конца доверяла Тени, но следовать за ним — не значит доверять. Это своего рода пари.

— Покажи мне. Я всё равно умру здесь.  

На бледном лице промелькнула призрачная улыбка, и его пальцы сжали мои. Я снова удивилась, насколько человеческой казалась его кожа. Тень отпустил мою руку и пошёл, шаркая босыми ногами. Половицы скрипнули под его весом. Я поёжилась и последовала за ним.

В конце концов, это была правда: мне здесь не выжить.  

Тень повёл меня по тёмным коридорам и залам. Одни освещались лишь бледным светом луны, льющимся из окон — столь же ложным, как и солнечный свет. В других висели алхимические лампы или потрескивали факелы. В некоторых не было ни огней, ни окон, а если и были, то в них виднелась лишь непроницаемая чернота. В этих залах Тень щёлкал пальцами, и около него появлялся огонёк.

Мы вернулись в бальный зал, через который проходили ранее. Я узнала его по позолоченной лепнине, поскольку в темноте не видела потолка. А мозаичный пол изменился. Всё заполняла вода, блестящая синим и золотым, над поверхностью танцевали огоньки света.

— Красиво... — прошептала я.  

Тень поймал мою руку и снова потянул вперёд. Я сделала два неуверенных шага, ожидая, что ноги погрузятся в воду… но вместо этого ступни коснулись чего-то гладкого и крепкого, как стекло. Посмотрела вниз: вода струилась вокруг наших ног, но держала вес. Мы пошли по полночному озеру, глядя как огоньки кружат вокруг нас, словно стая птиц.

Но как бы красиво это ни было, я не должна забываться.  

— Ты взывал ко мне с мольбой, только чтобы показать это? Держу пари, ты сильно рисковал разгневать его, приводя меня сюда. Так что?

Тень повернул ко мне своё бесцветное, непроницаемое лицо, решительно схватил за руку и прижал к моему сердцу.

У меня спёрло дыхание. Стало так тихо, что я слышала только своё сердцебиение.

Он коснулся рукой моего сердца, а затем показал на воду вокруг нас. Это была загадка, и он просил меня её разгадать. Если бы только я могла думать о чём-нибудь ещё, кроме этих синих глаз и бешено колотящегося пульса…

Это был не мой пульс: это сердце алхимической работы.

Я провела много часов в лаборатории отца, выискивая четыре сердца бесчисленных алхимических диаграмм, пока не смогла сделать это с закрытыми глазами.

Но эта сильно отличалась от них.

У работ отца был нитевидный пульс, который, пока они не ломались, стучал лихорадочно, как маленький часовой механизм. Тут же был медленный цикл силы, подобный кровообращению в теле, течению соков в дереве.

Я поняла.

Задрожав, я опустила руку и посмотрела на Тень.

— Сердце Воды.  

Он слегка кивнул.

Это первый шаг к победе над Благородным Лордом. Это доказательство, что мы были правы — его можно победить.

Тень показал мне это вопреки своему хозяину.  

— Спасибо, — шепнула я. Он был порабощён Игнифексом, — я не могла даже вообразить как — и всё же помогал мне бороться с ним.

В этом странном, ужасном доме, во власти чудовищного мужа, я больше не была одинока.

— Спасибо, — повторила я, и Тень улыбнулся. Улыбка была такой неуверенной, восхищённой, как будто он не знал, разрешено ли ему улыбаться. Это сделало его отстранённое лицо таким реальным и человеческим, что я улыбнулась в ответ.

Первый раз за все годы я улыбалась кому-то искренне и без малейшего раздражения в душе.  

Вне этой комнаты, когда вернётся дневной свет, я буду пленницей чудовища. Я буду тонуть в страхе и ненависти, а Тень — только клочок тьмы, который ничем не сможет мне помочь, пока Игнифекс будет издеваться над моим убожеством. Но здесь и сейчас он казался реальным, точной копией Игнифекса. Вот и я чувствовала себя другой, кем-то, кто не боится. Кем-то, кто никогда не ненавидел.

Той, кто может быть прощён.

Я помнила ухмылку Игнифекса, когда он сказал: «Я могу ждать, сколько угодно, но в итоге ты всё равно будешь моей». Была лишь одна вещь, которую я могла подарить прежде, чем её отберут у меня.

Приподнявшись на цыпочки, я поцеловала Тень. Просто прикоснулась к его губам. Несмотря на лекции тёти Теломах, я понятия не имела, как продлить поцелуй, а его губы напугали меня: чужие и холодные, как стекло. Но он взял меня за подбородок и мягко поцеловал мой приоткрытый рот. Хотя его губы были холодными, дыхание грело кожу. Когда он целовал меня, я дышала вместе с ним, пока не почувствовала, словно моё тело превратилось в воздух, разделённый с ним.

Тень отпустил меня, но я не отстранилась. Я смотрела на него с колотящимся сердцем и боролась с сумасшедшим желанием рассмеяться. Никогда не мечтала, что поцелую кого-либо ещё, кроме своего чудовищного мужа, поцелуй которого мог быть только пыткой... а сейчас…

— Ты должна быть осторожна, — сказал Тень.

Я отпрянула.

— Что...?

Он слабо улыбнулся.

— Потому что ты меня поцеловала.  

Когда он сказал ​«поцеловала​», всё моё тело сжалось. Внезапно я почувствовала себя не странной, свободной девушкой, которая может быть кем угодно, а Никс Трискелион, которая должна охранять своё достоинство (когда оно не приносится в жертву), и думать только о спасении Аркадии. Я только что бездумно целовалась с мужчиной. «Хорошо, возможно, он не человек, но он определённо​ не мой муж…»

Я только что поцеловала кого-то с блеклой улыбкой, кто смотрит на меня спокойными глазами, не делая ни малейших усилий, чтобы преодолеть маленькое расстояние между нами.

Поскольку у меня не выходило провалиться сквозь землю, я отступила назад и попыталась придумать что-нибудь другое.

— Ты не часть его, — он посмотрел на меня без всякой реакции. — Мне не кажется, что ты — его творение.

Тогда он не смог бы поцеловать меня против воли своего создателя.

— Ты — кто-то, кого он проклял, да?

Тень кивнул, и моё сердце заколотилось. Тот, кто был проклят, может оказаться на свободе, и тот, кто может быть свободен, может подумать о…

О чём? О том, чтобы поцеловать меня снова, пока я не окажусь в ловушке вместе с Лордом в его разрушенном доме? Когда придёт моя погибель, количество моих поцелуев уже не будет иметь значение.

Но Тень не думал об этом. Он просто радовался, что мог говорить, если ​«рад​» подходящее слово для того, чьё лицо было подобно воде под нашими ногами.

— Мы оба его пленники, — сказала я. — Однажды ты уже предал его. Это делает нас союзниками, так?

Я бы так хотела, чтобы он стал моим союзником! Мне никогда и не мечталось о такой блажи.

Тень открыл было рот, но передумал.

— Я должен повиноваться ему, — произнёс он через минуту. — Ты не можешь мне доверять.

Но эти слова заставили моё доверие только возрасти. Демон или тень демона просили бы безоговорочно доверять себе, и не стали бы предупреждать меня.

— Тогда я буду доверять тебе настолько, насколько смогу. Ты можешь рассказать мне что-нибудь о нём? Что он тебе сделал?

— Не могу... — он беззвучно зашевелил губами и прижал ладонь к глазам.

— Ты не можешь говорить о нём? Или о себе?

— О любой из его тайн, — сказал он смиренно.

— Что же ты можешь рассказать?

Тень, казалось, тщательно обдумывал свой ответ.  

— Остальные ядра тебе придётся искать в одиночку. И будь осторожна.  

Я попробовала придумать вопрос, на который он мог дать ответ.

— В какое время я могу безопасно исследовать дом?

— Никогда. — Тень сделал паузу. — Но ночью он не сможет следить за тобой. Он остаётся в своей комнате.

— Он что, боится темноты?

Я спросила это в шутку, но Тень серьёзно кивнул.

— Как и все чудовища. Поскольку это напоминает ему о том, кто он в действительности.   

— Поэтому ты превратился в человека? Потому что он превратил тебя днём, а темнота напоминает тебе о том, кто ты по-настоящему?

Тень просто взглянул на меня. Ну конечно, он же не мог говорить о себе!

— Я рада, что встретила тебя. Жаль, что ты должен носить его лицо.

«Хотя ты делаешь его таким прекрасным​», — подумала я и снова захотела провалиться сквозь землю. Вместо этого продолжила: — Ты знаешь, что я делаю. А он знает?  

Тень попытался ответить, но сила Лорда сдерживала его, не давая открыть рот, пока он не сдался, взял меня за руку и посмотрел прямо глаза.

— Ты — наша единственная надежда.  

Я слышала эти слова от родных тысячу раз, но теперь они наполняли меня волнующей надеждой, а не отчаянным гневом. Впервые я была необходима кому-то, на кого я не злилась: кому-то, кто не выбирал для меня страдание, кто не получал всё хорошее за меня, а тому, кто рискнул жизнью ради меня.

— Тогда я спасу тебя, — промолвила я и улыбнулась. — Если мне нужно исследовать дом самостоятельно, то тебе лучше отвести меня обратно в комнату, чтобы я могла начать оттуда.  

Тень кивнул, и мы пошли вместе в тишине. Когда мы приблизились к двери, я наконец задала вопрос, давно вертевшийся на языке:

— Кто​ ты?

Он грустно улыбнулся. Его глаза, казалось, говорили: «Думаешь, он позволит мне ответить?».

— Просто тень, — произнёс он, поцеловав мою руку.

И растаял во тьме.

Глава 6

Свет пробивался сквозь занавески. Живот свело от голода. Я приоткрыла сонные глаза и перевернулась. Завтрак подождёт. Мне никогда не хватало времени на сон, ведь скоро свадьба. Из-за учёбы и тревог я засыпала поздно.

Скоро Астрея разбудит меня, её весёлая улыбка опять разозлит…

Я не дома.

И Астрея больше не улыбнётся.

Вина стряхнула с меня сон острым и холодным, как страх, взмахом. Я села, стиснув зубы от нахлынувших воспоминаний. Если бы только она так глупо не улыбалась… как она могла, когда её собственная сестра была на грани смерти! Если бы только она помолчала, хотя бы пару секунд…

«Ни одна из нас никогда тебя не простит​».

Я вздохнула и поднялась с кровати. Когда шагнула к гардеробу, мятый синий шёлк напомнил мне, что Тень был прав. Игнифекс, похоже, действительно боялся темноты. Он не тронул меня этой ночью.

Переодевшись в простую белую блузку и серую юбку (намного более удобный и скромный наряд), я вспомнила синие глаза Тени и огоньки на Сердце Воды.

И поцелуй.

Спрятала лицо в кружевах белого платья и застонала. Как я могла? Теперь, когда наступило утро, теперь, когда я не была окружена красивыми, волшебными огнями и не смотрела в те нереальные синие глаза… этот поцелуй казался самой эгоистичной, нелепой, глупой​ вещью в мире.

Я не особо беспокоилась о верности мужу, ведь он был демоном, который захватил меня силой. Но меня очень заботило то, что Тень подумал обо мне. И что же он мог подумать, когда я поцеловала его так бесстыдно? Как будто имела право взять от него всё, что мне вздумается, без всякой причины, просто ради собственного удовольствия.

Он поцеловал меня в ответ — наше дыхание было одно на двоих, — но и всё.

Возможно, поцелуй ему нужен был для того, чтобы заговорить.

Я могу перенести это. Глупо желать, чтобы он поцеловал меня снова, чтобы в его объятиях я почувствовала себя бесстрашной и безвинной девушкой. Я не настолько глупа, чтобы вообразить, что он полюбит меня.

Выпрямившись, я отпустила смятое платье и закрыла шкаф. Чтобы Тень ни думал о поцелуе, он хотел мне помочь. У меня был союзник в этом кошмарном доме, и благодаря ему мне стало известно, как обыграть мужа. Игнифекс наблюдает за мной, но он не сможет возразить против использования ключа, который сам же мне дал. Я осмотрю дом днём и разгадаю его загадки ночью.

Но сначала нужно позавтракать. Я осторожно открыла дверь комнаты и выглянула наружу. Увидела тот же коридор, что и прошлой ночью: простые белые стены, обшитые панелями из вишневого дерева, паркетный пол с узором из звёзд и ромбов, кружевные занавески на окнах. И двери по обеим сторонам коридора. Воздух был прохладным, и звуки смеха до меня больше не доносились.

Тени нигде не было видно. В углах не прятались демоны.

Я тихо выскользнула в коридор, надеясь найти дорогу обратно в столовую. Если ужин мог волшебным образом появиться на столе, то и завтрак тоже. Надо просто найти четвёртую дверь от моей комнаты… или третью?

Третья дверь была заперта, и ключ не смог её открыть. Четвёртую тоже. Когда не удалось открыть и пятую, я с расстройства пнула её и крикнула:

— Тень!

Воздух замерцал… или мне показалось? Я обернулась — никого.

Я одна.  

Внезапно коридор показался мне зияющей пещерой. Кто знает, когда мне снова доведётся увидеть кого-нибудь? Игнифекс не человек, а Тень его раб. Может, это удовлетворяет изощрённое воображение Лорда — один раз поужинать со мной, а затем оставить меня голодать в бесконечном лабиринте комнат своего дома. Или у меня получится найти еду, но не Игнифекса. Он покинет меня, пока годы не отнимут мою силу и не оставят слабой и морщинистой. Тогда он придёт, смеясь, и я ничего не смогу сделать, кроме как проклясть его беззубым ртом и умереть…

Я заставила себя дышать спокойней и забарабанила кулаками по двери.

«Ты маленькая дура. Ты – Никс Трискелион. Мстишь за свою мать. Надежда Ресурганди. Ты — единственный шанс, что твоя сестра когда-нибудь увидит истинное небо. Ты не можешь сдаться, пока жива».   

Если бы Астрея была здесь, она бы засмеялась и превратила это в игру — ​«Найди выход из дома»​. Если бы она была заперта в нём много лет, то вырвала бы прут из спинки кровати и заточила его как копьё. Когда её волосы поседели бы, а Игнифекс пришел издеваться над ней, она бы зарезала его, смеясь над кровью, текущей из его груди.

Моей сестре не доставало многих качеств, но никак не решительности. Она бы ни за что не сдалась после трёх дверей.

Я пошла дальше. Десять дверей подряд оказались заперты, пять открылись ключом, но никуда не вели. Тогда я открыла дверь тускло-коричневого цвета, и на меня хлынул тёплый ароматный воздух. Я стояла на пороге кухни, разрисованной маками. Через белые занавески сиял утренний свет. Всё выглядело так, как будто повара только что были здесь: на плите стояла горячая овсянка, сковородка жареных колбасок, грибов и каперсов. На столе лежал свежеиспечённый хлеб, рядом — блюдце душистых маслин и груда пирожков.  

Я проскользнула внутрь и облизалась. Возможно, дело было в голоде, возможно, в страхе, но это был лучший завтрак, который я когда-либо ела. Безусловно лучше, чем то, что мне подавали раньше — подгоревшее мясо и почти сырые овощи. Но жаловаться было бесполезно — тётя Теломах сама наняла кухарку, так что я жевала молча, пока Астрея болтала о том, как она любит приготовленные для неё сосиски и нежнейшие грибы…

Кусок застрял в горле, маслины на тарелке показались отвратительными. Я сглотнула, стараясь не представлять Астрею за столом прямо сейчас. Нужно перестать думать о ней. Что толку вспоминать её улыбку, звон тарелок за завтраком, как она резала сосиски… мне нужно опустить занавес и отвлечься.

Я посмотрела на чистое небо. Ни облаков, ни солнца, ни земли, ни горизонта. Ничего, кроме чистого пергамента, как на форзаце книги.  

Никакого спасения. Никогда. Стих — ложь. Не было никакой возможности убить Благородного Лорда и спастись. Всё, что я могла сделать, это разрушить его обитель вместе с собой. Если боги улыбнутся мне, если ответят на молитвы, которые посылались им все эти девятьсот лет, то я освобожу Аркадию. Но сейчас я заперта внутри дома, не в состоянии сбежать. Пергаментное небо удушает. Мой чудовищной муж и его демоны будут мучить меня…

Я прижала кулак к губам и тяжело вздохнула. Я всегда знала о своей участи. Всегда, всегда. Глупо быть шокированной ею теперь.

Мне никогда не увидеть сестру. Не убежать от судьбы. Но у меня есть миссия, и пора её начать.

Я оглянулась напоследок и вдруг заметила маленькую дверцу рядом с плитой. Она едва доставала мне до бедра. Когда я наклонилась, чтобы заглянуть внутрь, то увидела низкий каменный туннель. Он изгибался вправо, поэтому мне не удалось увидеть, где он заканчивался, но в конце туннеля что-то слабо светилось.

Из дверцы подул ветерок, лаская мне лицо. Я вдохнула тёплый аромат лета, пыли, травы и цветов: запах свободных, открытых мест.

Возможно, это ловушка, но если дом и хотел убить меня, то я уже была поймана в его сети. Я опустилась на колени и заползла в туннель. Понимала, что могу найти там свою смерть, но это меня не волновало. Как только я проползла поворот, то увидела небольшую круглую комнату и смогла встать.

Можно ли назвать это комнатой? Здесь не было потолка. Больше всего она походила на дно большого сухого колодца. Круглые каменные стены шли всё вверх, вверх и вверх, пока не заканчивались идеальным кругом кремового неба. Хотя на кухне казалось, что сейчас раннее утро, здесь солнце светило прямо над головой, согревая мне плечи.

Тут не было никакой мебели, никаких украшений, кроме маленькой ниши на противоположной стороне комнаты, где стояла позеленевшая от времени бронзовая статуя птицы. Она напоминала воробья, но из-за коррозии я не могла сказать наверняка.

Может быть, это Лара?

В этом помещении, как и в первом коридоре, воздух пах летом. Не было слышно никакого смеха, за мной не следили невидимые глаза, не было чувства какой-то ирреальности. Здесь царила такая тёплая, мирная неподвижность, какая существует между одним дуновением летнего ветерка и другим. Поток воды сбегал вниз по стене к нише. Я втянула носом воздух и почувствовала запах минеральной воды на нагретой солнцем скале.

Недолго думая, я села и привалилась спиной к стене. Она была шероховатой, из грубого камня, но всё же напряжение спало. Я засмотрелась на бронзового воробья, и если не совсем заснула, то задремала: мой разум заполонили видения о запахе земли после летнего дождика, о радости побегать босиком по влажной траве, о спутанных кустиках земляники…

Когда я очнулась, то чувствовала себя так, словно отдыхала целую неделю, несмотря на то, что сидела, привалившись спиной к камню.  

Снова взглянула на воробья. Это помещение не походило ни на одну домашнюю молельню — я раньше не видела Лар в животном облике, — но когда я смотрела на эту позеленевшую статую, то чувствовала что-то такое, пробирающее до костей. Как когда голос, порыв ветра или солнечный луч на клубке ниток вызывает в памяти забытый сон... Это мог быть и не воробей, но я была уверена, что это — Лар, а место — святилище.

Я уже и забыла, как стояла на коленях рядом с истуканом и говорила свадебные клятвы. Это случилось только вчера, но казалось, что прошло уже сто лет. Тем не менее, слова клятвы мне хорошо запомнились. Если это был Лар, бог дома и очага Игнифекса, то теперь он и мой тоже.  

Тень жил в доме Игнифекса, но хотел его уничтожить. Может быть, и Лар поможет мне в поисках? Во всяком случае, он показался мне добрым, и я не могла не почтить бога, благословившего меня.

Я вернулась на кухню и поискала на полках ладан. Понятия не имела, где его взять, но что-то мне подсказывало, что для этого Лара он и не особо нужен. Вместо этого я взяла ломоть свежего хлеба с золотистой корочкой, положила в карман и заползла обратно в тайную комнату. Затем покрошила хлеб на земле перед воробьём.

У каждого Лара есть свои собственные традиционные молитвы. Я не знала, какая нужна этому, но церемонии казались для него такими же неуместными, как и ладан. Поэтому я просто поклонилась и прошептала: «Спасибо».

И ушла. Поскольку у меня ещё оставался неизученный дом, непобеждённый муж и совсем мало времени.

Я попробовала отпереть ещё пять дверей, а затем поднялась по узкой скрипучей лестнице, украшенной резьбой в виде роз. Наверху обнаружился коридор, укрытый толстым зелёным ковром. Три двери открылись, но, увы, хотя я долго стояла с закрытыми глазами в каждой комнате, мне так и не удалось ощутить след алхимической силы.

«Нужно как-то отмечать свой путь​», — подумала я, когда повернула ключ в замке последней комнаты перед поворотом.

Вдруг по коридору пронёсся порыв резкого осеннего воздуха, взметнув мою юбку и спутав волосы. Я обернулась, почувствовав запах древесного дыма.

Позади меня оказался не коридор, а простая деревянная стена, на которой висело большое зеркало. Его бронзовую раму украшали множество нимф и сатиров, резвящихся среди виноградных лоз. Из зеркала на меня смотрело широко открытыми глазами моё собственное строгое лицо.

«Дом меняется​, — подумала я, оцепенев. ​— У него есть воля, и он меняется, как хочет».   

Быть может, он тотчас разрушит подо мной пол, или потолок начнёт опускаться вниз, чтобы раздавить меня. Или, может, дом просто запрёт меня в комнате, где я буду умирать, крича от ужаса перед демонами, просачивающимися через пол…

Или, возможно, дом просто еще одна часть силы Игнифекса, и сейчас он смеётся, глядя на мою панику. Значит, нельзя выказывать страх. Я медленно вздохнула.

Если бы Игнифекс хотел убить меня прямо сейчас, я бы уже не дышала. Очевидно, он хочет поиграть, а это означает, что у меня есть шанс выиграть.

Если буду думать о доме, как о лабиринте, то надежды нет. Когда-то я заблудилась даже в отцовском игрушечном лабиринте, так что этот мне и подавно не пройти.

Но если считать дом загадкой… Он был алхимической работой, а их я изучала всю жизнь.

Древнее алхимическое высказывание гласит: «Вода рождается от смерти воздуха, земля от смерти воды, огонь от смерти земли, воздух от смерти огня». В этом вечном танце элементы упорядоченно пересиливают друг друга, переливаются один в другой, и каждая алхимическая работа должна следовать этому правилу.

Возможно, мне нужно распутывать загадки дома в том же порядке.

У меня не было ничего, чем можно рисовать. Я чертила пальцем на стене алхимический знак земли снова и снова, пока линии не замерцали. Затем положила руку на знак и подумала о земле: густой, ароматной глине позади дома, где мы с Астреей в детстве пытались посадить черенки роз; о серой пыли, поднимаемой летним ветром, попадающей в рот; об отцовской коллекции минералов: малахите, родоните, и окаменелом в известняке скелете птицы.

Слева от себя я увидела ответное сияние.

Там появился узкий каменный коридор. В нём было только три двери, ни одна из которых не открылась — тупик. Я нарисовала символ ещё раз.

Теперь свечение было позади меня.  

Я вернулась назад. Ходила по кругу. Весь день охотилась за Сердцем Земли, но никак не смогла приблизиться к нему. Передо мной появлялись всё новые коридоры, пока я не задалась вопросом — не плод ли это моего воображения?

Наконец я сориентировалась и, следуя за сиянием, прошла по трём коридорам и через пять входов… пока не наткнулась на дверь из красного дерева. Попыталась открыть и её, но ключ застрял в замке. Вскрикнув, я дёрнула за него.

Тёмная полированная дверь будто насмехалась надо мной.

Отчаяние сдавило горло. Мне хотелось что-нибудь ударить, но я не знала, кого ненавидела больше — невозмутимую дверь или собственную глупость. Застонав, я прислонила голову к дереву.

Раздался тихий щелчок, и дверь распахнулась. Я ввалилась в маленькую комнату с каменными стенами. Она оказалась абсолютно пуста, за исключением алхимической лампы и зеркала на стене.

А в центре зеркала находилась замочная скважина.

Я тут же попробовала свой ключ, но он даже не смог войти полностью, не то что открыть замок. После этого нарисовала алхимическую диаграмму для ослабления уз, но это ничего не дало — конечно, ведь это была несерьёзная техника, которую я изучала самостоятельно после тренировок с отцом. Он никогда не учил меня чему-либо, выходящему за рамки его планов. Возможно, опасался, что тогда я смогу сбежать. Но более вероятно, что он  просто​ не думал ни о чём другом.  

Я скривилась и собралась было уходить, как вдруг моё лицо исчезло с зеркала.

Через минуту отражение комнаты тоже пропало. Стекло словно запотело, а затем я увидела сидящих за столом Астрею, отца и тётю Теломах. На спинке моего стула был повязан чёрный бант, — похоже, этого было достаточно для проданной демону дочери — и Астрея смеялась.

Смеялась.

Словно она никогда и не плакала, словно я не говорила ей жестоких слов. Словно отец с тётей никогда не лгали, внушая ей ложные надежды. «Словно меня никогда не существовало».  

Было такое чувство, что кто-то вырвал мне сердце и положил туда льда. Я почти не осознавала, что приблизилась к стеклу вплотную.

Отец кивнул и потянулся через стол, чтобы взять Астрею за руку. Тётя Теломах улыбнулась, её лицо стало почти нежным. Астрея восседала в своем кресле, как в центре мира.

— Ты, — я задохнулась. — Почему не ты?!

И выбежала из комнаты.