Дорогая Эллен!

Просто продолжай плыть. Просто продолжай плыть.

Он переезжает в Бостон.

Я не хочу об этом говорить.

— Лили

Дорогая Эллен!

Маме придется попотеть, чтобы это скрыть.

Обычно папа отдает себе отчет в том, куда нужно бить, чтобы не оставить видимых синяков. Не хочет, чтобы люди узнали, что он с ней делает. Я видела, как он пинал ее, душил, бил по спине и в живот, таскал за волосы. Пару раз хлестал по лицу, конечно же, только пощечинами — чтобы не осталось следов.

Но еще ни разу он не позволял себе того, что сделал прошлой ночью.

Родители вернулись домой довольно поздно. На этот выходной у них было запланировано светское мероприятие. Папа владеет агентством недвижимости, а еще он мэр, так что им частенько приходится выходить в свет, например, посещать благотворительные ужины. Какая ирония, ведь папа ненавидит благотворительность. Однако поддерживать репутацию ему все же нужно.

Атлас уже был у меня в комнате, когда они вернулись домой. Как только они вошли внутрь, я сразу услышала, что они ссорятся. Большая часть разговора была приглушенной, но, как я поняла, папа обвинял маму в том, что она флиртовала с каким-то мужчиной.

Я знаю свою маму, Эллен. Она бы никогда так не поступила. Скорее всего, этот мужчина просто на нее посмотрел, и папа приревновал. У меня очень красивая мама.

Я услышала, как он обозвал ее шлюхой, и за этим последовал первый удар. Начала вставать с кровати, но Атлас затащил меня обратно и сказал не выходить туда, так как я могу пострадать. Я объяснила, что иногда мое присутствие помогает, потому что при мне папа не решается ее бить.

Атлас пытался меня отговорить, но я все равно пошла в гостиную.

Эллен.

Я просто…

Он сидел на ней сверху.

Они были на диване, и одной рукой папа держал маму за горло, пока второй задирал ее платье. Она пыталась сбросить его, а я просто замерла, точно статуя. Мама молила его слезть с нее, и тогда он ударил ее по лицу и сказал ей заткнуться. Никогда не забуду его следующие слова: «Хочешь внимания? Я тебе покажу гребаное внимание». После этого мама просто обмякла и перестала бороться. Я услышала, как она плачет и говорит: «Пожалуйста, не шуми. Лили наверху».

Она сказала: «Пожалуйста, не шуми».

Пожалуйста, не шуми, пока ты насилуешь меня, милый.

Эллен, я не знала, что человек способен затаить столько ненависти в своем сердце. И я сейчас говорю не о папе. А о себе.

Я прошла на кухню и открыла шкафчик. Схватила самый большой нож и… не знаю, как это объяснить. Казалось, что я не владела собственным телом. Я словно со стороны видела, как иду по кухне с ножом в руке, при этом прекрасно понимая, что не воспользуюсь им. Мне просто нужно было что-то опасное, чтобы отогнать папу от мамы. Вот только прямо перед тем, как я вышла из кухни, меня обхватили за талию и оторвали от пола. Я уронила нож, но папа, в отличие от мамы, ничего не заметил. Мы сомкнулись с ней взглядами, пока Атлас нес меня обратно в спальню. Оказавшись в комнате, я тут же начала колотить его в грудь и пытаться выбежать к маме. Плакала и делала все возможное, чтобы убрать его с дороги, но он не двигался.

Атлас просто обнял меня и сказал:

— Лили, успокойся.

Он говорил это снова и снова и держал меня до тех пор, пока я не смирилась с мыслью, что он меня никуда не отпустит. И не даст воспользоваться ножом.

Атлас подошел к кровати, взял свою куртку и стал обуваться.

— Мы пойдем в соседний дом. Вызовем полицию.

Полиция.

В прошлом мама меня предупреждала, что этого делать не стоит, иначе папина карьера окажется под угрозой. Но, честно говоря, мне было плевать. Плевать, что он мэр, что все, кто его любят, не знают о его ужасной стороне. Сейчас меня волновало только то, что нужно было помочь маме. Поэтому я надела куртку и пошла к шкафу за обувью. Когда я повернулась, Атлас смотрел на дверь спальни.

Она открывалась.

Мама зашла внутрь и быстро закрыла ее на замок. Никогда не забуду, как она выглядела. Губа кровоточила. Глаз уже начал опухать, а к плечу прилип вырванный клок волос. Мама перевела взгляд с Атласа на меня.

Меня даже не испугало, что она поймала меня в комнате с мальчиком. Мне было все равно. Я просто беспокоилась за нее. Я подошла, взяла ее за руки и повела к кровати. Смахнула волосы с ее плеча и лба.

— Мы вызовем полицию, мам. Хорошо?

Ее глаза округлились, и она резко замотала головой.

— Нет, — посмотрела на Атласа. — Нет, нельзя этого делать!

Он уже собирался вылезти в окно, но остановился и оглянулся на меня.

— Он пьян, Лили, — продолжила мама. — Он услышал, как хлопнула твоя дверь, и пошел к себе в спальню. Он остановился. Если вы вызовете полицию, станет только хуже, поверь мне. Просто дай ему проспаться, завтра все будет хорошо.

Я покачала головой, слезы обжигали глаза.

— Мама, он пытался тебя изнасиловать!

При этих словах она опустила голову и, скривившись, снова ею помотала.

— Все не так, Лили. Мы женаты, и иногда брак это… ты слишком юна, чтобы понять.

На минуту стало очень тихо, а затем я сказала:

— Чертовски надеюсь, что никогда этого не пойму.

И тогда мама расплакалась. Она схватилась за голову и начала всхлипывать. Единственное, что я могла сделать, — это обнять ее и порыдать вместе с ней. Никогда не видела ее такой расстроенной. Или побитой. Или напуганной. Это разбило мне сердце, Эллен.

Разбило меня.

Когда она успокоилась, я оглянулась и увидела, что Атлас ушел. Мы с мамой отправились на кухню, и я помогла ей промыть губы и глаз. Она ничего не сказала о его присутствии. Ничего. Я ждала, что меня посадят под домашний арест, но нет. Тогда я поняла, что мама, как обычно, отказывалась признавать эту ситуацию. То, что причиняет ей боль, просто прячется под коврик, чтобы никогда не вытаскиваться на свет.

— Лили

Дорогая Эллен!

Кажется, я готова обсудить Бостон.

Сегодня он уехал.

Я столько раз перетасовывала колоду, что у меня болят руки. Если не вылью свои чувства на бумагу, боюсь, я сойду с ума.

Прошлая ночь прошла неважно. Мы много целовались, но нам обоим было слишком грустно, чтобы наслаждаться этим. Уже второй раз за два дня он сказал мне, что передумал и никуда не уедет. Атлас не хотел оставлять меня одну в этом доме. Но я жила с родителями почти шестнадцать лет. С его стороны было бы глупо отказываться от крыши над головой и оставаться бездомным только ради меня. Мы оба это понимали, но мне все равно было больно.

Я старалась не придаваться грусти и, пока мы лежали на кровати, попросила рассказать мне о Бостоне. А также добавила, что, возможно, когда я окончу школу, то приеду к нему в гости.

Когда он начал рассказывать, в его глазах появился странный блеск, которого я раньше не замечала. Словно он говорил о рае. Атлас поведал мне, что у всех местных жителей забавное произношение. Он жил там с девяти до четырнадцати лет, так что и сам подхватил их акцент.

Затем рассказал мне, что его дядя живет в доме с самой крутой крышей с террасой.

— Они есть у многих домов. На некоторых даже встроили бассейны.

В Плеторе даже не было достаточно высокого здания, чтобы делать террасу на крыше. Интересно, каково находиться на такой высоте? Я спросила, поднимался ли он на нее когда-нибудь, и Атлас кивнул. Когда он был помладше, то часто забирался на крышу, сидел там и размышлял, глядя на город.

Он описал мне местную еду. Я уже знала, что он любит готовить, но понятия не имела, что он питает к этому такую страсть. Наверное, дело в том, что у него нет ни плиты, ни кухни, так что, не считая печенья, мы никогда раньше не обсуждали готовку.

Еще Атлас рассказал мне о гавани и что до того, как его мама вышла замуж во второй раз, они часто ходили туда рыбачить.

— Наверное, Бостон не отличается от других больших городов. Он ничем не выделяется. Просто… не знаю. В нем есть душа. Хорошая энергия. Когда люди говорят, что живут в Бостоне, то произносят это с гордостью. Иногда я скучаю по этому.

Я провела пальцами по его волосам.

— Ну, исходя из твоих слов, это лучшее место в мире. В Бостоне все лучше.

Атлас посмотрел на меня грустными глазами.

— Почти все. Кроме девушек. В Бостоне нет тебя.

Я покраснела. Он нежно поцеловал меня, и тогда я сказала:

— Пока нет. Когда-нибудь я перееду туда и найду тебя.

Атлас заставил меня поклясться. Сказал, что, если я перееду в Бостон, там действительно соберется все лучшее, и это будет самый прекрасный город в мире.

Мы продолжили целоваться. И делали другие вещи, которыми я не стану тебя утомлять. Хотя в них не было ничего скучного.

Отнюдь.

Но на следующее утро мне пришлось попрощаться с Атласом. Он так крепко обнимал и целовал меня, что я боялась умереть, когда он меня отпустит.

Но я не умерла. Он отпустил меня, и вот она я. Все еще живу. Все еще дышу.

Едва-едва.

— Лили

Я переворачиваю на следующую страницу и резко захлопываю дневник. Осталась лишь одна запись, но сейчас у меня нет сил ее читать. А может, и никогда не будет. Я прячу дневник в шкаф, зная, что моя глава с Атласом окончена. Теперь он счастлив.

И я счастлива.

Время определенно лечит любые раны.

Ну или большинство из них.

Я выключаю лампу и беру телефон, чтобы поставить на зарядку. У меня два пропущенных сообщения от Райла и одно от мамы.

Райл: Привет. Голая правда через 3… 2…

Райл: Я боялся, что серьезные отношения отяготят меня лишней ответственностью. Потому и избегал их всю жизнь. У меня и так достаточно забот, а учитывая, сколько несчастья принес родителям их брак, плюс неудачные браки некоторых из моих друзей, я не хотел участвовать ни в чем подобном. Но после сегодня я понял, что, возможно, многие люди просто строят неправильные отношения. Ведь то, что происходит между нами, никак меня не отяготило. Скорее, это награда. И засыпаю я с мыслью о том, чем же заслужил такое счастье.

Я прижимаю телефон к груди и улыбаюсь. Затем делаю скриншот сообщения, желая сохранить его навеки. Открываю третье сообщение.

Мама: Доктор, Лили? И собственный бизнес? Я хочу стать тобой, когда выросту.

И еще один скриншот.