Глава 1.

Каллум.

Рен молчала.

            Она стояла рядом совершенно неподвижно, смотря вперед тем взглядом, который появлялся, когда она была либо счастлива, либо замышляла кого-то убить. Как бы то ни было, я любил его.

            Другие Ребуты начали прыгать и вопить, словно попали на вечеринку, но Рен просто смотрела. Я проследил за ее взглядом.

            Должно быть, деревянный указатель был настолько глубоко вбит в оранжевую землю, что не шевелился, даже несмотря на сильный ветер. Он стоял здесь уже несколько лет; слова слега поблекли. И все же, я смог прочесть:

ТЕРРИТОРИЯ РЕБУТОВ

ВСЕМ ЛЮДЯМ ПОВЕРНУТЬ НАЗАД

            Но на «Территории Ребутов» не было ничего, кроме ровной сухой земли и мощного порывистого ветра. Если честно, я был немного удивлен. Из того, что я знал, Техас должен быть плодородным, холмистым и зеленым. Этот же Техас плоский и оранжевый. Кто-нибудь когда-нибудь слышал об оранжевой грязи?

            — Должно быть, он в паре миль отсюда!

            Я повернулся на звук Аддиного голоса. Она откинула длинные черные волосы с лица, изучая указанное место на карте, которую нам дали повстанцы. Потом оглянулась на два разбитых шаттла позади и указала прямо перед собой в пустое пространство. Вдалеке плоская земля сменялась небольшим холмом, за которым, возможно, находилось что-то неразличимое отсюда. По крайне мере, я надеялся на это; в противном случае, территория Ребутов выглядела довольно жалко.

            Рен протянула руку, и я переплел наши пальцы. Поймав ее взгляд, я улыбнулся, и она попыталась ответить тем же, как делала, когда находилась мыслями в другом месте. Прядь светлых волос выбилась из хвоста, и она заправила ее обратно, не заботясь о том, как неаккуратно выглядят ее волосы.

            Мы начали идти, а Ребуты — бросать случайные взгляды на Рен. Все они замедлились, пока не оказались чуть позади, давая ей инициативу, но не думаю, что она заметила. Я почти уверен, что Рен гордилась своим номером Сто семьдесят восемь — этим внушительным количеством минут смерти после КДХ вируса, превратившего ее в Ребута — но она часто игнорировала то, как люди обращались с ней из-за этого. Может, она настолько уже привыкла, что ей все равно.

            Лично я был бы в шоке, если бы на меня все так смотрели.

            Мы шли в тишине около получаса; сначала Ребуты болтали, но теперь время для разговоров прошло. Мой живот скрутило, голова гудела от попыток придумать, что нам делать, если резервации здесь не окажется. Сколько топлива осталось в шаттлах, которые мы просто бросили? Сможет ли Рен управлять ими после аварийной посадки? Прошло всего несколько часов, как мы сбежали из КРРЧ. А что, если они уже отправились на наши поиски?

            Я сильнее сжал руку Рен, когда мы подошли к холму. Он не был слишком крутым, поэтому мы быстро поднялись на вершину.

            Я остановился, мое дыхание застряло где-то в горле.

            Если это резервация, тогда кто-то не умеет объяснять. Кто-то должен был сказать: «О, это не совсем резервация. Это больше похоже на огромную огороженную территорию прямо посреди какой-то уродливой оранжевой грязи».

            Они построили забор по всему периметру, мало чем отличающийся от заборов КРРЧ, окружавших города Техаса. Он был сделан из дерева высотой не менее пятнадцати футов, скрывая внутреннюю часть от нашего взгляда. По краям были построены высокие башни, на каждой стоял человек. Эти башни были простыми деревянными строениями для дозорных. Опирались они на четыре длинных деревянных бруса, закрепленных посередине, с лестницей, ведущей наверх. На вершине лежала плоская деревянная доска и покрывающая ее крыша, но боковых перил не было.

            За резервацией находилось озеро и большие участки деревьев, позади которых была пологая, оранжевая грязь. Я не мог перестать удивляться, какой большой она была. Это что, город Ребутов? Он должен быть размером с Розу.

            Рен сделала резкий вдох и быстро выдернула свою руку из моей.

— У них есть оружие, — сказала она, указывая. — Посмотри. У всех оружие. — Она оглянулась на остальных Ребутов. — Наденьте шлемы, у кого они есть. И поднимите руки!

            Я прищурился в том направлении, куда она показала. В передней части соединения, перед воротами, стояла армия. Около семидесяти пяти-ста человек, и отсюда было невозможно сказать, Ребуты они или люди.

            Я надел шлем и поднял руки. 

            — Они могут оказаться людьми, да? — Нас было около ста почти непобедимых Ребутов, но если это вооруженные люди, то мы в большой опасности. Только выстрел в голову может убить Ребута, но у некоторых из нас не было шлемов, а оружия — и подавно. Я сглотнул и снова посмотрел на них.

            — Могут. — Она прищурилась и подняла руки. — Мы слишком далеко, чтобы сказать точно.

            Если окажется, что мы сбежали из КРРЧ — Корпорации Развития Репопуляции Человека, поработившей Ребутов и заставляющей делать их грязную работу — только чтобы быть убитыми кучкой людей, живущих в центре непонятно чего, то я буду зол. И если они убьют меня, я восстану из мертвых (снова), чтобы выследить человеческих мятежников, рассказавших об этой резервации.

            — Если это люди, предлагаю выбрать другой штат прямо сейчас, — говорю я, пытаясь сохранять спокойствие.

            На лице Рен появилось замешательство.

            — Штат?

            — Ну да, знаешь. Можно назвать их подразделениями нашей страны. Я голосую за Калифорнию. Хотелось бы увидеть океан.

            Она уставилась на меня взглядом, как бы говорившим: «Ты что, серьезно, Каллум, сейчас, когда мы находимся в середине очень напряженной ситуации?». Но уголок ее рта приподнялся.

            — Я голосую за Северную Каролину. Мы сможем сходить в Килл-Дэвил Хиллз и увидеть, откуда распространяется вирус.

            — Хорошая идея, Рен. Я выбираю океан, ты выбираешь штат смерти.

            — Разве в Северной Каролине нет пляжа? Разве он не на воде?

            Я рассмеялся.

            — Замечательно. Значит, штат смерти.

            Она улыбнулась, ее светлые голубые глаза некоторое время изучали меня. Я знал, что она искала. Я излечился от препарата, который ввели нам КРРЧ, чтобы сделать лучшими, более совершенными Ребутами, но вместо этого мы просто стали сумасшедшими, жаждущими мяса монстрами. Прошло всего несколько часов с тех пор, как она дала мне противоядие, и теперь она следит за тем, чтобы остановить меня от убийства и попытки снова кого-нибудь съесть, если оно не сработает.

            Она не успела сделать это в Остине.

            Я быстро перевел взгляд на землю.

            Один мужчина оторвался от группы и направился через грязь, его черные волосы блестели в лучах утреннего солнца. Пистолет качнулся в одной его руке, другую он спрятал в карман.

            — Ребут, — тихо сказала Рен.

            Я перевел взгляд с нее на человека. Как она смогла сказать это с такого расстояния? Я же не мог видеть даже его глаз.

            — Его походка, — пояснила она, увидев мое замешательство.

            Я повернулся к мужчине. Он шел быстро, но равномерно, и совершенно не собирался паниковать. Я не вижу ничего, что могло бы мне сказать «Ребут», но ведь я и не был крутым пятилетним ветераном, способным справиться с девятью людьми самостоятельно. Что я вообще могу знать?

            Ребуты замедлились; когда он подошел ближе, многие посмотрели на Рен. Я опустил руки и подтолкнул ее, кивая в сторону мужчины.

            — Что? — она бросила быстрый взгляд на других Ребутов, потом повернулась ко мне со слегка раздраженным выражением. — Я что, избрана говорить с ним?

            Я старался не улыбнуться, но мне не удалось. Иногда Рен не обращала внимания на то, какой ее видели окружающие, как говорили с ней, как смотрели на нее. Она была избрана говорить с ним еще мили назад, до того, как мы вообще кого-то увидели.

            — Иди, — произнес я, снова нежно подталкивая ее.

            Она сделала вздох, явно думая: «Люди, что вы от меня хотите?», а я сдержал смешок.

            Рен вышла вперед, и мужчина остановился, немного опустив пистолет. На вид ему было около двадцати пяти-тридцати, но глаза были спокойны и уравновешенны. Он не был похож на безумных взрослых, которых я видел на заданиях в Розе. Это значит, что он стал Ребутом с детства или подросткового возраста.

            Взрослые, подвергающиеся вирусу, не могут сопротивляться изменениям, но если вы стали Ребутом в молодости, то старение будет протекать нормально, без сумасшествия. Не то чтобы у меня были доказательства этой теории, поскольку я никогда не сталкивался с Ребутом, которому было бы больше двадцати. Все они «таинственным образом» исчезали из объектов КРРЧ, прежде чем достигали этого возраста. Я подозревал, что их либо убивали, либо ставили над ними эксперименты. Рен и мне по семнадцать, поэтому у нас было бы не меньше трех лет в запасе, если бы мы не сбежали.

            — Здравствуйте, — сказал незнакомец. Он скрестил руки на груди, склонил голову вбок, быстро оглядел толпу и остановился на Рен.

            — Здравствуйте. — Какое-то мгновенье она смотрела на меня, после чего повернулась к мужчине. — Хм… Я — Рен. Сто семьдесят восемь.

            У него была такая же реакция, как и у всех остальных. Его глаза расширились. Он встал прямо. Номер Рен приносил ей уважение даже здесь. Реакция, поражающая меня каждый раз. Похоже, она не имела бы значения без этого номера.

            Девушка подняла запястье, и человек подошел ближе, чтобы рассмотреть номер и штрих код, напечатанный на нем. Я закрыл пальцами свой собственный Двадцать два и пожалел, что не могу стереть эти два числа с руки. Большой номер означал, что Ребут был быстрее, сильнее, менее эмоциональным, но я думал, что это просто строка, которой КРРЧ нас помечали. Все мы когда-то были людьми, умершими и вернувшимися к жизни в виде Ребутов. Я не понимал, почему количество минут имело такое большое значение.

            — Мика, — сказал человек. — Сто шестьдесят три.

            Для меня Сто шестьдесят три казалось большим числом. У Рен был самый большой номер в Розе, но я не знал никого из Ребутов, кто был бы так близок к ней. Парень по имени Хьюго был ближайшим, и какой был его номер, Сто пятьдесят?

            Мика поднял руку. Его чернила были не такими яркими, как у Рен, и я не смог разобрать число на таком расстоянии. Но она склонила голову и посмотрела. Таким взглядом она одаривала людей, когда не хотела показывать, что думает на самом деле. И это работало.

            — Вижу, ты привела несколько друзей, — произнес Мика, улыбка расплылась на его лице.

            — Мы… — она повернулась и нашла Адди в толпе, указав на нее. — Я и Адди ворвались в объект Остина и освободили всех Ребутов.

            Адди расстегнула шлем, ее темные волосы развевались на ветру. Она опустила голову перед более высоким Ребутом, как если бы не хотела быть узнаваемой за этот подвиг. Не мне ее винить. Она не просила такой славы. Ее спасение было частью сделки, заключенной с отцом Адди, Лейбом — одним из офицеров КРРЧ в Розе, — в обмен на помощь в побеге. Адди всего лишь оказалась в вихре событий.

            Улыбка Мики исчезла. Его лицо ничего не выражало, рот был слегка приоткрыт. Взгляд снова скользнул по толпе.

            — Это, — он обвел нас рукой, — все объекты Остина?

            — Да.

            — Вы выпустили всех?

            — Да.

            Он долго смотрел на нее, прежде чем приблизиться. Затем положил руки ей на лицо, и я увидел, как ее тело вздрогнуло. Я с трудом подавил желание сказать ему, что только придурок коснется Рен без ее разрешения. Он первым поймет свою ошибку.

            Его руки обхватили большую часть ее щек, и он посмотрел на нее сверху вниз.

— Ты. Мой новый любимый человек.

            «Ага, встань в очередь, чувак».

            Рен рассмеялась и высвободилась из его объятий. Она бросила взгляд в мою сторону, говорящий: «Правда? Ты заставил меня иметь дело с этим парнем?» Я улыбнулся, делая шаг вперед и предлагая ей свою руку. Она переплела наши пальцы.

            Мика отступил, обращаясь к группе:

            — Ну, тогда пошли. Добро пожаловать.

            Прозвучало несколько «ура», и Ребуты начали взволнованно переговариваться.

            — У нас есть свои люди, — сказала Рен Мике. — На пути в Остин.

            — О, это неважно, — ответил он со смехом.

            Неважно? Я нахмурился в замешательстве и увидел такое же выражение на лице Рен, но Мика уже отвернулся, чтобы поговорить с кучкой энергичных молодых Ребутов. Он повел нас в резервацию, и я было последовал за ним, но почувствовал хватку на своей руке. Рен осталась на месте, наблюдая за потоком Ребутов, идущих за Микой.

            Она нервничала, хотя расшифровка ее выражения заняла у меня некоторое время. Девушка сделала небольшой вдох, ее глаза заметались из стороны в сторону.

            — Все в порядке? — спросил я. Я тоже нервничал. Если нервничала Рен, нервничал и я.

            — Да, — мягко произнесла она, хотя это было не так. Я знал, что она не была в восторге от похода в резервацию. Она говорила, что осталась бы в КРРЧ, если бы не я. Я не мог понять этого и поначалу думал, что она просто убеждала себя, что была счастлива в роли их раба. Возможно, так оно и было.

            Хотелось бы думать, что она сможет приспособиться и быть счастлива здесь, но трудно говорить об этом наверняка. Я даже не был полностью уверен, что может сделать Рен счастливой, кроме избиения людей. Конечно, если бы я был так же хорош в этом, как она, возможно, это осчастливило бы и меня.

            Она едва кивнула, как будто в чем-то убеждая себя, и начала идти в направлении резервации. Ребуты, стоящие у ворот, были все еще на месте, а когда мы приблизились, их оружие было направленно на нас.

            Мика отошел от группы, удерживая одной рукой свои войска.

            — Опустить оружие! Держать позиции!

            Как только прозвучала команда, каждый Ребут опустил оружие. Их яркие глаза были прикованы к нам, и я затаил дыхание, когда прошелся взглядом по линии. Их было так много! Большинство примерно моего возраста, но я заметил, что некоторым от тридцати до сорока лет.

            Ребуты из резервации были одеты в свободную, светлую, хлопковую одежду, совершенно непохожую на черную униформу КРРЧ, за исключением шлемов на головах. Они были сильные и сытые и, хотя их выстроили из-за нашего якобы нападения, кажется, никто не был напуган. Наоборот, они были… оживлены?

            Мика поднял к губам черную коробку, похожую на передатчик КРРЧ. Он поговорил в нее, поглядывая на башню справа. Прислушался, кивнул, сказал несколько слов и убрал ее в карман.

            Он сделал шаг назад и поманил нас двумя пальцами.

            — Рен.

            Она стала смирно, плечи напряглись. Мика кивком головы попросил ее подойти, и она издала судорожный вздох, высвобождая свои пальцы из моей руки. Люди расступались, когда она шла к нему; без нее я почувствовал себя некомфортно. Все наблюдали.

            Мика засиял, когда она поравнялась с ним. Он потянулся и схватил ее за руку, заставляя подпрыгнуть. На его лице было выражение такого поклонения, что я стал бы ревновать, если бы она не смотрела на него, как на пришельца.

            Ладно, возможно, я слегка ревновал. Сначала она тоже смотрела на меня как на пришельца, но теперь я был уверен, что нравился ей.

            Хорошо, больше, чем уверен. Абсолютно уверен. Настолько, насколько это вообще возможно, не будучи полностью уверенным. Она оставила свой «дом» (тюрьму), рисковала жизнью и разрушила механизм КРРЧ, чтобы спасти меня. Думаю, это ее способ сказать: «я полностью за тебя». Так я это воспринимаю.

            Рен выдернула свою руку, но Мика, казалось, не заметил, до сих пор сияя от встречи с резервацией Ребутов.

            — Ребята, это Рен Сто семьдесят восемь.

            Некоторые из них ахнули, а я вздохнул про себя. Любые надежды на то, что номер здесь не имеет значение, рухнули за секунду. Некоторые из них смотрели на нее с таким трепетом и волнением, что я хотел шлепнуть их и заставить смотреть более сдержано.

            — Она привела с собой все объекты Остина, — продолжил Мика.

            Больше вздохов. По крайней мере, они рады нас видеть.

            — Я не сделала бы этого в одиночку, — Рен оглядела толпу, чтобы найти Адди. — Адди Тридцать девять сделала это вместе со мной.

            Мика небрежно кивнул, как делают люди, когда на самом деле не слушают. Он улыбался Ребутам резервации. Они перешептывались, на лицах проступал осторожный оптимизм.

            Рен бросила сконфуженный взгляд на меня, когда Мика поднял руку. Толпа затихла.

            — Ладно, — произнес он. — У меня есть хорошие новости.

            Слава Богу. Мне просто необходимы хорошие новости. Я надеялся, что это будет что-то типа: «Сейчас мы вас накормим и уложим спать».

            Мужчина указал на башню.

            — Мне только что доложили, что на подходе множество шаттлов КРРЧ. Они направляются сюда прямо сейчас.

            Подождите. Что?

            — В сотнях милях от нас, — продолжил Мика. — Как минимум семеро.

            Какая часть сообщения была хорошей новостью?

            — Итак, — Мика усмехнулся, подняв кулак в воздух. — Готовы?

            Все Ребуты ответили одним громким воплем:

            — В АТАКУ!