Глава ³

 

 У Саншайн Блэк были мягкие каштановые волосы до талии и ямочки на коленях и локтях.

Она сидела на улице, на крыльце своего дома, одна нога была согнута и покачивалась на краю, девушка попивала холодный чай и глядела в пространство. Мы были одного возраста, и хоть нас нельзя было назвать настоящими подругами, мы были единственными соседками. И, по моему мнению, это было равносильно дружбе.

Она посмотрела на меня, когда я поднялась по кривым деревянным ступенькам (папа Саншайн сам построил дом), а затем подвинула ноги, чтобы я могла сесть рядом.

— Привет, Вайолет. Что нового?

— Много чего, на самом деле.

Ворона в деревьях над нами каркнула, и я вдохнула резкий запах сосны, лучше всего чувствующийся у дома девушки. Ее небольшой домик располагался дальше от океана, буквально в лесу. По одной стороне крыльца росли томатные лозы, тоже слабо отдавая своим землистым запахом. Я сделала еще один глубокий вдох.

— Да ладно? А где Люк? Чем он сегодня занимается?

— Пристает к Мэдди. Он знает, как мне не нравится, что он целуется с ней. А она слишком глупа, чтобы отказать ему. Это манипуляция. Он любит манипулировать. Я как-то сказала, что она выглядит такой милой и невинной, как сказочная девочка, потому ему сразу же понадобилось испортить ее. Но довольно о Люке. У меня новости.

Саншайн приподняла бровь, отчасти заинтересовавшись.

— Один парень снял у меня гостевой дом, — сказала я. — Он уже въехал.

Глаза Саншайн слегка расширились. У нее были сонные карие глаза, которые придавали ей соблазнительный вид, очень в стиле Мерлин Монро, и, наверное, вызывали у парней фантазии на счет того, как она будет выглядеть после поцелуя. Мои глаза были большими и, если верить Люку, всезнающими и пристальными. Что, по моему мнению, означало, что у меня пронзительный взгляд. Одно и то же, но звучит чертовски лучше.

— Он старый? Извращенец? Серийный убийца? Он собирается изнасиловать тебя посреди ночи? Знаешь, я тебя предупреждала, не заводить арендатора. Не понимаю, почему ты просто не устроишься на работу, если нужны деньги.

Я забрала у нее из руки стакан с холодным чаем и сделала глоток.

— Я не могу устроиться на работу. Если ты унаследовал огромное состояние, то обязательно должен потратить его, а затем упиться до смерти в сточной канаве. Работать запрещено. В общем, парень не старый. И не серийный убийца. Он молодой. Нашего возраста. Родители тоже бросили его, как мои. И он переехал в Эхо. Предполагалось, что он будет жить с дядей, но ему не захотелось. Так что, теперь он в моем заднем саду.

Саншайн обняла рукой свое колено молочного цвета.

— Ну, наше лето только что официально стало интересней. Как он выглядит?

— Он… он хорош. Одевается дорого. В винтажном стиле. У него красивая улыбка. Немного кривоватая.

Саншайн улыбнулась.

— Как его зовут?

— Ривер Уэст.

— Серьезно? Похоже на выдуманное.

— Сказала Саншайн Блэк. — Я наклонила стакан, чтобы допить чай. — Может он его и выдумал. Я не просила показать удостоверение.
            Саншайн покачала головой.

— Очень глупо с твоей стороны. Вайолет, ты такая наивная. Смотри, нам нужно достать его водительские права и проверить. Предоставь это мне. У Люка еще осталось то вино из черемухи, которое он делал прошлой осенью?

Я пожала плечами.

— Думаю, да. Кажется, где-то в подвале лежат две бутылки.

— Отлично. Тогда мы все напиваемся, и я позволю незнакомцу с твоего заднего двора поцеловать меня, куда он захочет. В это время, я украду его бумажник.

— Или я могу просто попросить показать его удостоверение.

Мне не нравилась мысль о Саншайн, целующей Ривера. Или занимающейся с ним чем-то еще. Вообще. Лето, полное этих двух, потеющих и стонущих в моем гостевом доме, наполнило меня хладным ужасом. Кроме того, Ривер был моим. И под «моим» я подразумеваю, что увидела его первой. И под «увидела его первой» я подразумеваю, что он не походил на парня, который будет напиваться домашним вином и пытаться поцеловать Саншайн.

Она рассмеялась.

— И что же в этом веселого? Вайолет, ты хмуришься.

— Вовсе нет, — сказала я, хоть точно знала, что это так.

Я услышала шаги по гравию и подняла взгляд.

Люк. Он шел по темной подъездной дорожке Саншайн, по бокам которой росли деревья. Его джинсы сидели низко на узких бедрах, а слишком тугая футболка облегала его дурацкие мышцы на дурацкой груди, как, уверена, и любила бедняжка Мэдди. И Саншайн тоже.

Люку достались каштановые глаза нашей мамы. Но в основном он походил на отца, со своими выгоревшими волосами, широким любом и квадратным лицом.

Над нами снова каркнула ворона, и подул сильный морской ветер, ероша деревья, из-за чего повсюду посыпались зеленые сосновые иголки. Этот звук всегда вызывал у меня мурашки, но приятные. По книге, именно этот звук услышала гувернантка, лишенная родителей, прежде чем больная женщина подожгла шторки на кровати.

— Привет, Саншайн. Привет, сестра.

Люк усмехнулся девушке, откинул назад свои волосы и попытался придать себе дерзкий и безрассудный вид. Я думала, что получалось глупо, но не Саншайн. Она опустила веки, затем потянулась назад и перекинула свои длинные волосы на одно плечо, чтобы они, как она считала, сексуально качались рядом с ее ребрами.
            — И тебе привет, Люк. Как Мэдди? — Саншайн придвинулась ко мне, чтобы он мог сесть по другую от нее сторону.

— Мэдди пахнет кофе. Но это хорошо, потому что я люблю кофе. Вайолет, почему бы тебе не пойти домой и не сделать мне чашечку.
            — Заткнись, Люк. Это ты должен делать мне кофе. Я только что заработала нам достаточно денег, чтобы купить еду. И оплатить телефонные счета. — Я делаю эффектную паузу. — Кое-кто среагировал на мой плакат, и вот, у нас есть арендатор для гостевого дома.

— Ты шутишь. Эта глупая идея действительно сработала? — Люк поднял руку, а затем опустил ее на бедро Саншайн.

Та улыбнулась.

Я потянулась и стукнула брата по руке.

Если бы Саншайн была мальчиком, они бы с моим братом стали лучшими друзьями. Но Люк никогда не станет дружить с девчонкой, даже если они были похожи: например, запирали меня в шкафах с брутальными мальчиками из школы или поджигали мои книги.

Саншайн и Люк стали командой с того момента, как мы переехали. До этого она жила в Техасе, Орегоне, Монтане… где бы ни понадобились ее родители-библиотекари, судя по всему. Пять лет назад, прямо перед смертью Фредди, мои родители настолько обанкротились, что нам прошлось продать шесть лесистых акров нашей собственности. Папа Саншайн вырос в этой местности, потому купил землю, построил небольшой коттедж, переехал обратно в Эхо со своей семьей и начал управлять маленькой городской библиотекой вместе с женой.

Саншайн прижалась ближе к Люку, и он снова положил руку ей на бедро, выше, чем раньше.

— Перестаньте. Вы, оба. Я, между прочим, тоже тут сижу.

Люк рассмеялся.

— Какая разница? Я хочу услышать про эту таинственную личность в нашем коттедже. Девушка? Парень? Тебе уже заплатили? Где деньги?

— Да, он заплатил. И нет, я тебя и близко к деньгам не подпущу. Сегодня днем я пойду за продуктами.

— Его зовут Ривер Уэст, — вставила девушка. — И Вайолет решила, что влюбится в него до безумия, в стиле шляпника.

— И близко не правда, — сказала я, глядя на нее своим пронзительным, всезнающим взглядом. — Круче отдалиться от правды ты и не могла.

Но Саншайн попала в точку, и мы обе это знали.

Глава ⁴

 

Мы втроем вернулись в Ситизен Кейн, проскальзывая между заросшей дорожкой, идущей вокруг дома, и пытаясь не дать веткам поцарапать наши руки и ноги.

Саншайн решила, что нам стоит пойти за продуктами всем вместе, и что следует пригласить Ривера. Потому я подошла к двери в гостевой дом и постучала. Я услышала, как он крикнул «Входите», и именно так и сделала. Я обнаружила его на кухне, руки парня были погружены в мыльную воду.

— Подумал, что стоит немного прибраться. Посуда была пыльной. — Он посмотрел на моего брата. — Ты Люк? — Ривер достал руки из воды, потянулся к ящичку и схватил белое полотенце, украшенное улыбающейся овечкой.

Я смотрела, как он вытирал руки, и мне пришло в голову, что полотенцу, которое он использовал, наверное, уже тысячу лет, как и всему остальному гостевому дому, и пальцы, вышивавшие красную улыбку на этой овечке, превратились ни в что иное, как в кости в земле.

«Мертвые повсюду, — говорила Фредди. — Потому не бойся их, Вайолет. Если ты не боишься мертвых, значит, ты не боишься смерти. А если ты не боишься смерти, тогда единственное ненастье, которого тебе стоит бояться, это Дьявол. И так и должно быть».

Я скучала по родителям. Я скучала по виду маминых пальцев, покрытых пятнами от краски, и по ее мечтательным зеленовато-каштановым глазам, вовсе не схожих с моими, потому что мои были, как я сказала, голубые и пристальные. Я скучала по тому, как сильно показывались ее зубы, когда она смеялась, и как ее нос казался немного великоватым, если смотреть сбоку.

И я скучала по папе. Я скучала по наблюдениям из темного дверного проема служебного входа за тем, как он носил холст по заднему саду, пытаясь найти место с лучшим освещением. Я скучала по тому, как он вздыхал каждый раз, когда смотрел на разрушающуюся теплицу, затем качал головой и возвращался к картине. Он был гораздо старше мамы и его каштановые волосы редели. Я скучала по их медному оттенку при прямом свете. Я скучала по тому, как он пил херес после ужина в библиотеке, а затем храпел так громко, что я слышала его аж наверху. Я скучала по морщинкам вокруг его глаз и широкому лбу.

Но это не шло ни в какое сравнение с той болью, которую я чувствовала внутри  из-за моей чертовой Фредди, которая всегда была рядом, потому что родителей не было. Всегда рядом, пока не умерла, вот так вот. Я скучала по ее светлым волнистым волосам, собранным в пучок, неизменным с 30-х годов. Я скучала по шерстяным беретам, которые она надевала даже тогда, когда на улице было тепло, и как ее одежда иногда пахла лимонами, а иногда дорогими французскими духами. Я скучала по мягкой коже на ее лице, персиково-бледной и чистой, без морщинок. Некоторые женщины были такими — их лица оставались молодыми, а глаза ясными, не важно, сколько им было лет. Я хотела выглядеть как Фредди, достигнув пятидесяти.

Люк заерзал. Я выбросила грустные, тоскливые мысли о Фредди из головы и встретилась глазами с Ривером.

— Да, это мой брат и наша соседка Саншайн. Она живет в коттедже дальше по улице.

Ривер пожал руку Люка. Я заметила, что брат был на несколько дюймов выше парня, что удивило меня, поскольку мне он казался очень высоким.

Или нет? Нет, когда мы встретились, я посчитала его не очень высоким. Стандартным. За последний час Ривер возвысился в моем мнении.

Саншайн рассматривала его, а затем оглянулась на меня через плечо и провела языком по губам. Я проигнорировала ее и посмотрела на Люка. Мой брат одинаково относился ко всем девушкам, но когда он встречал парня, то делал одно из двух. Либо говорил с ним свысока, используя специальный, снисходительно ненавистный тон. Либо поклонялся ему со всем скрытым пылом осиротевшего мальчика, на который был способен.

— Ривер. Рад, что ты нашел плакат Вайолет. — Люк сделал паузу, почесав локоть с деланным беспечным видом. — Круто, что ты будешь с нами. А то у нас недостаток парней. Обычно мне приходится проводить лето с этими двумя. — Он кивнул подбородком на Саншайн и меня. — Мне давно нужен был кто-то, кто может пить виски без нытья. И не помешает корректировщик при занятиях тяжелой атлетикой. Мои штанги лежат в одной из комнат на третьем этаже Ситизена. Ты качаешься?

Значит, поклонение.

Ривер улыбнулся Люку, но не ответил.

— Мы собираемся в продуктовый. Хочешь присоединиться? — Саншайн обошла Люка и взмахнула волосами, появилось впечатление, будто она мгновенно заняла всю кухню.

— Да, — сказал Ривер. — Я как раз включил холодильник. Мне нужна еда. Следовательно, я пойду с вами в продуктовый. — Он посмотрел на меня и подмигнул.

Я уставилась на парня, а затем рассмеялась, и он одарил меня своей кривоватой улыбкой. Мои щеки снова начали краснеть, потому я выскользнула из дома и пошла обратно в Ситизен, чтобы взять несколько сумок для продуктов. Затем мы четверо направились к яблочным деревьям. Цветы белой яблони раздувало при морском бризе, и парочку лепестков упало на плечи Ривера, когда мы проходили под ними. Он оставил их, не смахнул, и мне это понравилось. Мы дошли до земляной тропинки и отправились в Эхо.

Люк продолжал задавать Риверу вопросы о том, откуда тот приехал, чем ему нравилось заниматься, но парню каким-то образом удавалось избегать прямых ответов, что казалось естественным, но на деле было довольно умно, если действительно обращать внимание. Что я и делала.

Саншайн шла рядом со мной, размахивая своими длинными волосами и виляя круглой попой и бедрами, создавая причудливые изгибы, довольная как слон, что теперь у нее было два симпатичных мальчика, с которыми можно пофлиртовать. Я вдыхала запах грязи, листвы и леса, и тоже была в хорошем настроении.

Когда мы прошли примерно полмили, то напоролись на старый железнодорожный туннель, скрывающийся за зеленью деревьев. Поезда тут не проезжали уже много лет. Рельсы давно исчезли, но туннель остался, черный как смоль и растягивающийся в милю под холмом. Где, как мне казалось, он заканчивался обвалом. Мне удавалось сделать где-то двадцать или тридцать шагов внутрь, но у меня никогда не хватало смелости, чтобы пройти весь путь и узнать, что там, в темноте, в самом конце.

Меня всегда удивляло, что любящие убивать под корень веселье взрослые никогда не пытались заколотить вход. Может, туннель проходил слишком далеко от города для любой группки глупых подростков, чтобы заблудиться в нем и умереть. Или сломать ногу. Или покурить травы. Или избить какого-нибудь бедного отличника и поджечь город с моральной уверенностью и анти-туннельной евангелизацией.

Или, возможно, недостаток интереса к туннелю был из-за Блу Хоффмана. И слухов. Мы все остановились перед туннелем и замерли, уставившись на него, как четыре человека, глядящих сверху вниз на старого врага.

— Знаете, — сказал Люк, — никто даже не знает, как далеко он проходит. Предлагаю забыть о продуктовом и проверить самим. Что думаешь, Ривер? Может, послать девочек за едой, пока мы будем обследовать?

Саншайн застонала.

— Точно. Я девчонка, потому слишком боюсь идти в туннель. Пошел ты, Люк.

— Говорят, там живет лунатик, — сказала я, поворачиваясь к Риверу. Я уперлась руками в бока и слегка покачала ими, чтобы желтая юбка Фредди привлекательно облегала мои ноги. Затем я поняла, что это в стиле Саншайн, и перестала.

— Продолжай, — сказал Ривер, он улыбался, и в его карих глазах читалось веселье и спокойствие, а также стремление.

— Эта история передается из уст в уста еще с нашего детства, может раньше, — сказала я. — Жил один мужчина по имени Блу Хоффман, он отправился на войну, убивал людей. Это свело его с ума. Он вернулся домой, после чего начали исчезать дети. К тому времени, как копы начали искать Блу, он тоже исчез. Детей так и не нашли. Говорят, Блу живет глубоко в туннеле и держит их как рабов — они никогда не видят солнца и бегают, как мыши в темноте, практически ослепшие, живут на сыром крысином мясе и стали злыми, как сам Дьявол.

Люк покачал головой.

— Не могу поверить, что ты это помнишь, Вайолет. Я перестал верить в эту историю еще в детском саду.

Я пожала плечами, отказываясь соглашаться, что это глупость.

— Это личная сказка нашего городка. Дело не в том, веришь ты или нет. Просто нужно продолжать распространять историю.

Несмотря на то, что Люк сказал, что не верит в эту легенду, я знала, что туннель пугал его. Внутри было так темно, что фонарик едва освещал тьму. И мысль о каком-то бедном пропавшем ребенке с липкой бледной кожей и ослепшими молочными глазами, следящими за тобой, пока ты спотыкаешься по пути, ожидающим нужного момента, чтобы провести влажными пальцами по твоему лицу, прежде чем впиться двумя острыми, мышиными зубами в твою шею… ну, этого было достаточно, чтобы держать всех, даже моего брата, подальше.

Саншайн, Люк и я провели вместе пять лет, считая этот год, и мы проходили мимо туннеля сотни раз по дороге в город, но ни разу никто из нас не прошел больше пары дюжин шагов. Даже в прошлом году, когда Саншайн взяла меня на слабо, чтобы я прошла до конца, а затем угрожала начать целоваться с Люком прямо при мне, если я дам слабину. Далее последовал долгий, громкий поцелуй, и все равно я не пошла, хоть и щурилась от них.

Дело в том, что они оба знали, что я была нецелованной, как монахиня, и решили, что я хочу, чтобы так и осталось. Кроме того, их поцелуй привел к тому, что наша компания — один за всех и все за одного — превратилась внезапно в двое против одной.

Но, в любом случае, теперь с нами был Ривер, и Люку хотелось его поразить, так что, туннель пригодился очень кстати.

Ривер вытянул руку и обвил ее вокруг Саншайн.

— Как на счет того, что я и Саншайн заглянем внутрь, пока вы, близнецы, постоите тут на стреме. Что, скажешь, Саншайн? Поищем этого поедающего крыс лунатика?

Та улыбнулась, что, похоже, взбесило Люка. Я тоже не была довольна ситуацией. Ривер повел девушку ко входу в туннель. Они сделали один шаг внутрь, затем второй, а после исчезли в проклятой тьме.

Люк начал мерить шагами землю, его светлая кожа приобретала красный оттенок от жары, а каштановые волосы пламенели под солнцем, как у папы. Наконец, он просто лег на землю и посмотрел в небо. Я тоже плюхнулась на траву на дорожке, неподалеку от туннеля. Затем сняла свои шлепанцы и задумалась, какого черта Ривер повел Саншайн туда. Одну.

Люк повернулся и уставился на меня своими злыми каштановыми глазами. На мою одежду.

— Вижу, ты надела юбку Фредди. Зачем? Это странно, сестренка. Это чертовски странно. Этой юбке лет сто. Придает тебе сумасшедший вид.

Я расправила желтую юбку, мои пальцы пробегались по мягким складкам, и не ответила ему. Я начала носить вещи Фредди чуть раньше этим годом, лишь некоторые ее старые юбки и платья времен бабушкиной молодости. Наконец достаточно выросла, чтобы они мне подходили. Это не было так уж странно.

Кроме того, сейчас было лето, а лето было сезоном, когда моя тоска по Фредди обострялась, углублялась. И если я хотела носить ее старые платья, значит, я буду их носить.

«Почему мой брат такой, Фредди? Почему он не может хоть иногда быть милым со мной?». «Может, он милый. — Хриплый голос Фредди заполнил мой разум. — Может, ты просто чертовски занята мыслями о том, как он тебе не нравится, чтобы заметить это».

Я посмотрела на Люка.

— Знаешь, в одном из шкафов на втором этаже хранятся дедушкины костюмы. Ты мог бы попробовать поносить его жилеты или, может, галстуки, или шляпы. Это, вроде как… мило, носить старую, много пережившую одежду. Кому какая разница, если это делает тебя сумасшедшим? Все и так такого про нас мнения, потому что мама и папа уехали, а наш дом такой большой, и у нас богатые, прославленные предки.

Люк смотрел на меня с секунду. Затем покачал головой.

— Не удивительно, что у тебя нет друзей, Ви. Ты действительно думала, что я буду ходить с тобой по городу в нарядах наших мертвых «прославленных предков»?

Я вздохнула.
            Прошло еще несколько минут. Я начала задаваться вопросом, целовал ли Ривер Саншайн в темном туннеле, и пыталась ли она украсть его бумажник.

Я почувствовала легкую грусть.

А затем услышала крик.

Я резко повернула голову ко входу в туннель. В нем стояла Саншайн, на краю между тенью и солнцем, голова откинута назад. Она кричала. Она кричала и кричала, пока я вспрыгивала на ноги и бежала к ней. Когда я добежала, девушка упала наземь, ее юбка задралась до талии, открывая вид на черное нижнее белье, выделяющееся на фоне ее бледной кожи. Я тут же оказалась рядом. Мне стоило присесть к ней, опустить юбку на место, попытаться привести ее в себя. Но нет. Я боялась, что если прикоснусь к ней, то тоже потеряю сознание, и моя собственная юбка поднимется до ушей, когда я упаду на землю.

Ривер вышел на свет. Он и Люк упали на колени рядом с Саншайн, и начали ей что-то нашептывать, пытаясь привести девушку в чувство. Но я ничего не делала, совершенно. Наконец, Ривер скользнул под нее руками и поднял к своей груди. Он отнес ее от туннеля к траве. Я пошла за ним, мои руки просто весели по бокам. Ривер положил Саншайн, и она открыла глаза.
            — Я видела его, Вайолет, — сказала она, глядя прямо на меня, сонные карие глаза напуганы до чертиков. — Я видела Блу.