Пролог

            Пятница

            4 февраля 2005

 ПОЖАР В ШКОЛЕ СТАЛ ПРИЧИНОЙ 3-Х СМЕРТЕЙ И ПРОПАЖИ 1-Й УЧЕНИЦЫ

Объятая пламенем престижная школа становится местом преступления

            Автор: ДЕРРЕК С. ВЕСТЛЕР

В среду жизнь мирного городка потряс ужасающий пожар в школе Элмбридж, находящейся по адресу Лордс-Хилл стрит, Тонтон. Пламя разгорелось в 01:08 ночи, и на место происшествия сразу же вызвали пожарных. Школа, построенная в 1908-м году, получила значительные повреждения: разрушено женское общежитие и частично главное здание. По официальным данным пострадало три человека, но их имена не были объявлены прессе. Также подтвердили пропажу одной ученицы. Не исключается намеренный поджог. Главный инспектор-детектив Флойд Хоумс из Департамента уголовного розыска Эйвон и Сомерсет, расследующий дело о пропавшей девочке, отказался давать комментарии. Тем не менее, отчеты о непосредственной причастности к пожару ученицы Элмбриджа были обнародованы на городском сайте, где Кейтлин Джонсон была названа главной подозреваемой. Пока никаких записей об ученице с таким именем не найдено. Пожар длился большую часть ночи, но с помощью пяти групп пожарных его удалось потушить до рассвета. Школа будет закрыта на неопределенный срок, всех учеников временно переведут в школу Тонтон, находящуюся в двадцати милях от Элмбриджа.

Ранним утром 2-го февраля 2005-го года, в результате пожара в школе Элмбридж, Сомерсет, было обнаружено три трупа и двадцать пострадавших. На протяжении многих лет мало что было известно об этой трагедии. Тем не менее, интернет полнился слухами, связывая «Кейтлин» Джонсон — «девушку ниоткуда», с пожаром. Все теории воспринимались как простые досужие домыслы.

До этого дня.

В руинах чердака Элмбриджа был найден дневник Кейтлин Джонсон и сильно обгоревшая «записная книжка», которая использовалась в качестве способа коммуникации. В дневнике Кейтлин было выявлено записи человека с нестабильной психикой… и куда более мрачная версия событий, чем та, что сообщили публике.

Далее следует настоящий доклад о деле, известном как «Случай Джонсон». К документу прилагается сводка доказательств из открытого доступа. Все записи Кейтлин были перепечатаны для удобства чтения.

Данное показание свидетельствует, что все записи точны, насколько это возможно.

То, что вы видите — измененная версия стихотворения Хьюза Мирнса, не несущая в себе никакого смысла. Ее нашли нацарапанной на чердачной стене. Предположительно, его вырезала на дереве сама Кейтлин ближе к развязке «Случая Джонсон».

Большая часть Элмбриджа остается структурно целой, но недавно здание определили под снос в соответствии с Законом о строительстве 1984-го года. Чердак, на котором Кейтлин проводила время, и где был найден ее дневник, находится в хорошем состоянии, как и вся центральная часть здания. К сожалению, женское общежитие сильно пострадало от пожара. Подвал, который изначально был местом преступления, а позже использовался как место для исследований университета Сомерсета и расследований паранормальных явлений, ныне также планируют разрушить.

Запрет на доступ общественности к собственности остается в силе даже спустя двадцать лет из-за череды исчезновений на месте преступления. Несмотря на опасность, подвал продолжает привлекать любителей острых ощущений и прочих сорвиголов. 

Я, которая не я

Случилось что-то с темнотой

Или острей стал взгляд,

А уж не столь кромешна ночь

И можно жизнь спрямлять.

—Эмили Дикинсон

Она идет во всей красе—

Светла, как ночь ее страны.

Вся глубь небес и звезды все

В ее очах заключены…

—Джордж Гордон Байрон

 1

На первой странице дневника Кейтлин Джонсон нарисован крест и выведена надпись:

            Я проклинаю любого, кто прочтет этот дневник.

            Коснетесь его — и сгорите в аду.

            Идите к черту! Приятного чтения.

Дневник Кейтлин Джонсон

            Воскресение, 29 августа 2004, 00:24

            Психиатрическая больница Клейдон, Сомерсет

Я снова стала собой.

Карли отошла в тень, и теперь я одна. Все пальцы в чернилах… она писала в записной книжке.

«Спокойной ночи, сестренка! — пишет она. — Скоро мы вернемся в школу. Не могу дождаться!»

Я бы не согласилась на этот дневник, если бы Карли не посчитала его хорошей идеей. Понимаешь, доктор Лансинг наивно полагает, что если я изолью свои мысли на бумагу, то освобожусь от них. Она вручила нам дневники на замочках и приказала «быть честными с собой». Мой — черный (ха-ха), Карли — зеленый. Мне нравится думать, что этот цвет соответствует представлению Лансинг о моей сущности — упорной, неизменной, скрытной — но, увы, скорее всего она выбрала черный, потому что это не цвет.

Видишь ли, Дневник… доктор Лансинг уверена, что я — не существую.

Я не из тех людей, что ведут дневники, но если уж взялся за дело, то доводи его до конца. Честность, честность, честность. Да? Лансинг не может заявлять, что меня не существует — посттравматический синдром  и бла-бла-бла, — когда мои мысли и чувства столь же реальны, как у Карли. 

Я — настоящая.

Я — существую.

Им не убить меня избавиться от меня.

Запись из книжки

            Понедельник, 30 августа 2004, 16.00

Кейти, ты понимаешь, что мы можем никогда не вернуться в Клейдон после этого года? Наш ПОСЛЕДНИЙ ГОД в школе! Ты понимаешь это? Мы так близки! Мы так близки к цели! Нужно бороться дальше. Придерживаться плана. Покончим с ложью, как только освободимся.

Ладно, давай о насущном. На случай, если она решит протестировать тебя сегодня:

Завтрак: 2 столовые ложки измельченной пшеницы с обезжиренным молоком

Обед: пропустила (прости)

Ужин: сэндвич с тунцом, половина немного меньше половины

Люблю тебя, медвежонок. Пожалуйста, дай нам посидеть отдохнуть сегодня. Не нарушай правила. Мне действительно нужно проснуться завтра свежей.

xoxoxox

Карли

Дневник Кейтлин Джонсон

            Вторник, 31 августа 2004, 02:14

            Психиатрическая больница Клейдон

Каждый вечер за моим окном каркает ворон. Мне его не видно, но я знаю, что он видит меня.

Впереди маячит, как гнусные, вредные испарения, школа Элмбридж, — через пару часов мы вернемся туда на последний учебный год! Наш прогресс сочли «восхитительным». На деле это значит, что Карли снова начала есть, а я не делала ничего «потенциально опасного» уже много недель. Доктор Лансинг думает, что всё это благодаря ей, но за нашими успехами всегда стояла Карли. По сути, всё сводится к череде тщательно спланированной и воплощенной лжи.

Всё прописано до минуты. Всё скоординировано. Всё отрепетировано.

Мы с Карли делаем вид, что выздоравливаем от болезни, которой у нас нет. Когда никто тебе не верит, ты становишься тем лжецом, коим все тебя видят.

Мы стараемся себе на благо.

После смерти родителей нас послали в Клейдон. Мне едва удается писать эти слова без гримасы на лице. Без необъятного ужаса, скользящего по моему телу, как ледяная вода. Клейдон — это, как говорится в народе, психушка (простите, я хотела сказать «психиатрическая клиника») для проблемных подростков. Место, куда опозоренные родители прячут свои ошибки.

Но Карли не ошибка. В отличие от меня.

Нам было пятнадцать, и мы были сиротами — подопечными Ее Величества Системы Опеки. В 2003-м, с января до сентября, за нами пристально наблюдали, боясь, что Карли попытается покончить с собой. Когда стало ясно, что она, в целом, здорова, нам начали подбирать школу. Видимо, Элмбридж выиграл потому, что это школа-интернат. Всё это случилось в прошлом году. На лето нас вернули в Клейдон. До нашего восемнадцатилетия (осталось 274 ночи) мы — их проблема. Другие ученики вернулись к своим семьям, но у нас ее больше нет.

Школа — это определенно шаг вперед от Клейдона, но не конечная цель. Другое дело Золотой Город: туманный от выхлопов городской воздух, вонь гниющего мусора и бесконечные лондонские ночи.

Свобода.

Где ночь полнится шумами, людьми и анонимностью — где грешники живут бок о бок с праведниками. Лондон бодрствует всю ночь. Лондон — место, где я смогу исчезнуть. Или нет. Как будет угодно. Я могу обрести свою жизнь.

Элмбридж — это ворота на выход; доктор Лансинг — привратник.

Как бы там ни было… важно только то, что Элмбридж — не Клейдон. Любое место вне этой психушки покажется настоящим раем, даже канализация в преисподней. Любое место, где есть свобода и право выбора, лучше, чем быть запертой за белоснежной дверью, забытой в чистенькой маленькой клетке.

Прости. Я и вправду пытаюсь не злиться. Карли говорит, что гнев это оружие, но иногда мне кажется, что это очередная клетка.

Вот наши цели:

Окончить школу — даже если это убьет нас

Свалить из Сомерсета в Лондон

Обрести свободу

Настоящая причина, по которой мы оказались в Клейдоне: они считают Карли сумасшедшей неуравновешенной. Что несчастный случай вызвал расщепление ее разума. Судя по всему, я — результат травмы. Они думают, что все началось той ночью. Они думают, что меня не существует.

И изо всех сил стараются «избавиться от меня».

Понимаешь, они полагают, что я продукт расстройства личности. Я много читала об этом. Я — «способ справиться» с болью, хотя Карли хорошо справлялась и без меня. ДРИ — диссоциативное расстройство идентичности. Я — защитный механизм… альтер-эго. Я — симптом. Они воспринимают меня, как болезнь… я поражаю Карли.  

Никто не верит, что я всегда была с ней. Карли говорит, это потому, что никто не верит словам подростка. А наши родители, — единственные, кто мог сказать им правду, — исчезли навсегда. Наверное, Джейми тоже могла бы внести свою лепту, но кто поверит пятилетней девочке?

Вот, как это работает:

Я здесь по доброте Карли. Не то чтобы я жалуюсь, и она никогда в этом не признается, но я как бородавка на заднице, которую она никогда не показывает, но постоянно помнит о ее присутствии. Куда она, туда и я.

Я — пленник своей плоти. Кости — моя клетка. Но она говорит, что нуждается во мне, что я делаю ее счастливой, что без меня ей не выжить. И я ей верю. Это взаимно.

Мы ближе, чем сестры. Даже ближе, чем близнецы. С тем же успехом мы могли бы быть одним человеком — ведь у нас общее тело. Но мы разные. Можно сказать, что она моя лучшая половинка. У нас одна жизнь, но разные роли.

Время Карли — день.

Мое время — ночь.

Мы живем посменно, и так было всегда. Я всегда была с ней. Всегда, всегда, всегда.

Жаль, что они в это не верят.

К сожалению, это мне «повезло» родиться в ночную смену, посему именно я номинирована на интеграцию удаления

На

Большое

Ничто

Доктор Лансинг говорит, что это хорошо, но меня не особо привлекает забвение. Не сегодня.

Я не виню Карли, что это ей досталась жизнь при свете дня. Я люблю ее больше всего. Она — моя полная противоположность, и хоть сестра говорит, что это ей досталась роль слабой половинки в нашем дуэте, на самом деле она — моя опора. Она та, кем мне хотелось бы быть.

Видишь, какая я искренняя, дорогая Лансинг?

С наступлением «пересмены» — на рассвете и закате, как только солнце выходит и заходит за горизонт — я иногда чувствую приближение Карли. Это трудно описать. У меня начинает кружиться голова… словно я под кайфом… и только я собираюсь уйти, как она легонько проталкивается мимо меня. Я не чувствую ее касания… скорее, родной запах или теплое дыхание. Ближе нам уже не подобраться. В такие невесомые минуты, когда мы уже не та, и не другая, я почти могу заговорить с ней.

Почти.

Но поскольку это невозможно, мы пользуемся иными способами — записной книжкой и маленькими записками, нацарапанными на фиолетовых клейких бумажках, развешанных по всей комнате.

Надо идти… начался обход по палатам.

Фиолетовый стикер

Найден между страницами дневника Кейтлин

Помни, сегодня ты должна вести себя хорошо. Хотя бы одну ночь, ладно?

П.С. Я прихватила тебе из столовой ту жуткую бурду с зефирками, которую ты так любишь. Она под кроватью. И еще «Джейн Эйр» из библиотеки.

Развлекайся. И будь паинькой.

Xoxo

К

04:04

На чем я там остановилась? Ах да! Теперь, когда мы возвращаемся в Элмбридж, можно снова со спокойной душой переписываться в записной книжке. В конце июня доктор Лансинг начала читать ее без нашего ведома и упоминала вещи, которые могла узнать только из нашей переписки. Но мы быстро обо всем догадались и перестали что-либо в ней писать. Лансинг, естественно, этого и добивалась. Ей казалось, что Карли слишком поглощена своим альтер-эго — «стимулирующее поведение». Когда она перестала мне писать, Лансинг наверняка улыбнулась и поставила аккуратную галочку рядом с пунктом «прекратить переписку». Но она ошибалась, если думала, что нас это остановит.

Мы оставляли друг другу сообщения на запотевшем зеркале в ванной. Приклеивали стикеры в незаметных местах и проглатывали их после прочтения (не самая приятная вещь, которая поступала в мой пищевод, но сиделки проверяли мусорную корзинку, чтобы убедиться, что я не курю). Она загнала нас в подполье, и там мы и останемся до дня, когда соберем вещи и направимся в город, где по ночам никто не спит.

А пока, мои ночи полнятся скукой, а дни Карли — развлечениями.