Это была правда. Заслуживали девушки отношения как к шлюхам? Нет. Заслуживали ли шлюхи отношения как к шлюхам? Да. Я был шлюхой. Когда я впервые переспал с Меган, она ушла даже не обнявшись, но я же не плакал по этому поводу и не ел мороженое банками. Я не жаловался своим друзьям по братству, что я отдался на первом свидании, и Меган повела себя со мной соответственно моей манере поведения. Что есть, то есть, и я не вижу смысла защищать свое достоинство, если вы намерены лишиться его. В любом случае, девушки печально известны тем, что любят судить друг друга, прерываясь лишь тем, чтобы осудить парня за его злодеяния. Я слышал, как они назвали свою одноклассницу шлюхой еще до того, как сама мысль переспать с ней посетила мой разум.

Тем не менее, если бы я отвез эту шлюху домой, переспал с ней, а затем выставил за дверь — неожиданно, плохим парнем становился я. Бессмыслица.

Эбби сложила руки, явно не зная, чем оспорить, и делаясь из-за этого еще злее.

— Значит, себя ты признаешь кобелем. А раз она переспала с тобой, то заслуживает подобного обращения — чтобы ее вышвырнули, как бродячую кошку.

— Я лишь говорю, что был с ней честен. Она уже взрослая, все случилось по взаимному согласию… Если тебе интересно, то она проявила изрядную настойчивость. Ты ведешь себя так, будто я совершил преступление.

— Трэвис, мне показалось, что она не слишком трезво осознавала твои намерения.

— Женщины любят придумывать всяческие объяснения своим поступкам. Она не сказала мне в лоб, что ожидает продолжения отношений, как и я не сказал, что мне нужен секс без всяких обязательств. Чем это отличается?

— Ты просто свинья!

Я пожал плечами.

— Меня еще и не так обзывали.

Несмотря на мое внешнее равнодушие, услышать от нее такие слова было так же «приятно», как если бы она засунула мне иголку под ноготь. Даже если они правдивы.

Она посмотрела на диван, а затем отпрянула.

— Пожалуй, я посплю в кресле.

— Это еще почему?

— На этом я спать не буду! Один бог знает, что я там подцеплю.

Я поднял с пола ее чемодан.

— Ни на диване, ни в кресле ты спать не будешь. Ты спишь в моей кровати.

— Уверена, там еще большая антисанитария, чем на диване.

— В моей кровати, кроме меня, никого никогда не было.

Она закатила глаза.

— Не смеши меня!

— Серьезно. Я трахаю их на диване, а в свою комнату никого не пускаю.

— Так почему же мне позволено спать на твоей кровати?

Мне хотелось сказать ей. Господи, никогда в жизни мне так сильно ни хотелось произнести слова, но я сам едва мог признаться в них себе, не то что ей. В глубне души я знал, что я просто кусок дерьма, а она заслуживает куда большего. Часть меня желала отнести ее в спальню и показать, почему она другая, но это так же было тем, что меня останавливало. Эбби была моей противоположностью: невинная снаружи и испорченная внутри. Что-то в ней было такое, в чем я нуждался, хоть мне самому было не ясно, что именно, но я не могу пуститься во все тяжкие и все испортить. Я видел, что она из тех, кто прощают, но и у этой девушки были свои границы, которые мне не нужно пересекать.

В моей голове появилась мысль получше и я озорно улыбнулся.

— Ты планируешь ночью заняться со мной сексом?

— Нет!

— Вот поэтому. А теперь поднимай свою ворчливую задницу и иди под горячий душ. Потом мы немного позанимаемся биологией.

Эбби смерила меня сердитым взглядом, но сделала, как было велено. Проходя мимо, она почти пихнула меня плечом, а затем хлопнула дверью в ванную. Она включила кран, и трубы немедленно загудели в ответ.

Она приехала налегке, взяв с собой лишь самое необходимое. Я нашел шорты и футболку, и пару белых хлопковых трусиков в фиолетовую полоску. Я поднял их перед собой, а затем копнул глубже. Все их хлопка. Она вправду не планировала раздеваться передо мной или дразнить меня. Это немного разочаровывает, но в то же время вызвало еще больше уважения к ней. Я полюбопытствовал, были ли у нее вообще стринги.

Девственница ли она?

Я рассмеялся. Девственница в университете была бы невиданным чудом в наше время.

Тюбик зубной пасты, зубная щетка и маленький тюбик какого-то крема для лица — я взял их и отнес с собой в коридор, прихватив по пути чистое полотенце из шкафа для белья.

Я постучал один раз, но Эбби не ответила, потому я просто вошел внутрь. Все равно она была спрятана за занавеской, да и чего я там не видел.

— Мер?

— Нет, это я, — ответил я, положив ее вещи на тумбочку рядом с раковиной.

— Ты что здесь делаешь? Убирайся! — заверещала она.

Я коротко рассмеялся. Как маленькая.

— Ты забыла полотенце, а еще я принес одежду, зубную щетку и какой-то подозрительный крем для лица, который нашел в твоей сумке.

— Ты рылся в моих вещах? — Ее голос стал на октаву выше.

В моем горле зародился внезапный смех, но я подавил его. Я хотел показать себя прилежным парнем и принес ее вещи, а она бесится. Не то чтобы в ее сумке можно найти что-нибудь интересное. Из нее шалунья как из училки воскресной школы.

Я выдавил немного ее пасты на свою щетку и включил кран.

Эбби как-то странно затихла, выглядывая из-за занавески. Я старался игнорировать ее, чувствуя, как девушка прожигает глазами мой затылок.

Ее недовольство было для меня загадкой. Как по мне, вся ситуация была непривычно расслабляющей. Эта мысль меня остановила; не думал, что буду наслаждаться домашней обстановкой.

— Трэвис, убирайся, — прошипела она.

— Я не могу лечь спать, не почистив зубы.

— Если подойдешь к этой шторке ближе, чем на полметра, то во сне я выколю тебе глаза.

— Голубка, я не стану подглядывать.

Вообще-то, мысль о ней, нависающей надо мной, даже с ножом в руке, была довольно возбуждающей. Больше часть с нависанием, чем с ножом.

Я закончил чистить зубы и вышел в спальню, всю дорогу продолжая улыбаться. Через пару минут она выключила воду, но у нее заняло целую вечность, чтобы покинуть ванную.

С нетерпения, я просунул голову в дверь ванной.

— Скорей, Голубка, я уже состарился!

Ее внешний вид удивил меня. Я и раньше видел ее без макияжа, но ее кожа была розовой и блестящей, а ее длинные мокрые волосы были убраны назад. Я не мог совладать над собой и просто уставился.

Эбби завела назад руку и кинула в меня расческой. Я уклонился, а затем закрыл дверь, продолжая смеяться по пути в коридор.

Я слышал, как ее маленькие ножки затопали по коридору в мою комнату, и сердце громко застучало в груди.

— Спокойной ночи, Эбби, — крикнула Америка из комнаты Шепли.

— Спокойной ночи, Мер.

Я рассмеялся. Ночной кошмар во всей красе. Девушка Шепли познакомила с моим личным сортом крэка. Мне все время было недостаточно, и я не хотел завязывать с этим. И хоть я не мог назвать это никак иначе, кроме зависимостью, я не осмеливался попробовать даже щепотку. Я лишь держал ее поблизости, и мне становилось лучше от одного ее присутствия. Я — безнадежный.

Два тихих стука вернули меня в реальность.

— Заходи, Голубка. Тебе не обязательно стучаться.

Эбби в серой футболке и простых шортиках проскользнул внутрь, ее волосы были темными и влажными. Она широко распахнутыми глазами осмотрела комнату и стала судить обо мне по голым стенам помещения. Впервые эти хоромы посетила женщина. Об этом я не подумал, но я не ожидал, что Эбби изменит мое отношение к спальне.

Раньше это было просто местом, где я спал. Местом, где я проводил не особо много времени. Присутствие же этой девушки делало белые, скучные стены тем, что облегчало мое смущение. Она придавала комнате иллюзию домашнего уюта, и ее пустота перестала казаться мне подходящей.

— Прикольная пижамка, — сказал я наконец, присаживаясь на кровать. — Иди сюда. Я не кусаюсь.

Она опустила подбородок и приподняла брови.

— Я вовсе тебя не боюсь. — Ее учебник по биологии со стуком приземлился рядом со мной, а затем она остановилась. — У тебя есть ручка?

Я кивнул на тумбочку.

— В верхнем ящике.

Стоило словам сорваться с моих губ, как моя кровь заледенела. Она найдет мою заначку. Я мысленно приготовился к предстоящей смертельной битве.

Я оперлась одним коленом на кровать и потянулась к тумбочке, шаря по ящику, пока ее рука не дернулась назад. В следующую секунду она схватила ручку и захлопнула ящик.

— Что такое? — спросил я, делая вид, что читаю учебник по биологии.

— Ты ограбил медицинский центр?

«Откуда голубка знает, где продаются презервативы?»

— Нет. А что?

Она скривилась.

— У тебя там пожизненный запас презервативов.

Вот и началось.

— Береженого бог бережет, так ведь?

С этим она не сможет поспорить.

Вместо истерики и обзывательств, которых я от нее ожидал, она просто закатила глаза. Я перевернул страничку книги, пытаясь не выдать свое облегчение.

— Ладно, начнем с этого. Господи… фотосинтез? Ты разве не учила это в школе?

— Немного, — сказала она в свою защиту. — Это биология уровня 101, Трэв. Не я выбирала учебную программу.

Но при этом ты ходишь на занятия по математическим исчислениям? Как ты можешь хорошо знать математику и так отставать в гуманитарных науках?

— Я не отстаю. Первая часть всегда ознакомительная.

Я приподнял бровь.

— Вообще-то, нет.

Она слушала, пока я рассказывал основы фотосинтеза, а затем анатомию клеток растений. Не важно, что и как долго я говорил, она прислушивалась к каждому слову. Легко было притвориться, что она заинтересована во мне, а не в проходном балле.

— Липоид. Не липид. Еще раз расскажи мне, что это такое.

Она сняла свои очки.

— Сдаюсь. Я больше не могу запомнить ни одной макромолекулы.

Просто пять баллов. Время спать.

— Хорошо.

Эбби внезапно занервничала, что, как ни странно, успокаивало меня.

Я оставил ее одну со своими мыслями и пошел в душ. Знание, что она стояла на том же месте голой, привело меня к возбуждающим мыслям, потому последние пять минут я провел под ледяной водой. Ощущения ужасные, но я хоть избавился от стояка.

Когда я вернулся в спальню, Эбби лежала на своей половине с закрытыми глазами и напряженная как струна. Я уронил полотенце, одел боксеры и залез в кровать, выключив свет. Эбби не двигалась, но и не спала.

Каждая мышца ее тела напряглась еще больше, когда она повернулась ко мне.

— Ты тоже будешь здесь спать

— Ну да. Это же моя кровать.

— Я знаю, но… — она замолчала, взвешивая свои варианты.

— Ты все еще мне не доверяешь? Клянусь, я буду вести себя самым наилучшим образом. - Я поднял мизинец, средний и указательный пальцы, показывая знак, прозванный в моем братстве "шокером". Она не поняла.

Хоть быть хорошим и отстойно, я не собирался спугнуть ее в первую же ночь каким-то глупым поступком.

Эбби находилась в хрупком равновесии между жесткостью и нежностью. Давить на нее означало вызвать такую же реакцию, как у загнанного в угол животного. Было весело ходить по проведенной ею грани — пугающе, как когда едешь со скоростью 100 км/ч, сидя на мотоцикле задом наперед.

Она отвернулась от меня, движением каратэ обволакивая одеялом каждым изгиб своего тела. На мое лицо закралась еще одна озорная улыбка, когда  наклонился к ее уху.

— Спокойной ночи, Голубка.