ГЛАВА 7

НЕВЕРОЯТНОЕ

Моя комната оказалась на удивление удобной. В отличие от остальных, эта не «кричала», что была частью очень богатого и властного дома. Нет, моя спальня была относительно скромной, не считая роскошной кровати: огромной, с балдахином, о которой я всегда мечтала. Я гадала, знал ли об этом Генри.

Казалось, все здесь были в курсе о моем присутствии, будто я была знаменитостью. Я слышала шепот и хохот со стороны двери, а каждый раз, когда выглядывала в окно, рабочие внизу поднимали на меня взгляд, как если бы чувствовали, что я за ними наблюдаю. Мне не нравилось быть объектом сплетен, но я ничего не могла с этим поделать, кроме как закрыть шторы и закопаться головой в подушках.

День пролетел быстро, вскоре София принесла мне ужин. Меня все еще раздражало, что она не предупредила меня о своей роли во всем этом, потому я пробормотала благодарности, не глядя на нее, и отказалась отвечать на любые вопросы. Не то чтобы мое нынешнее положение было для кого-либо тайной.

После того, как она ушла, я отодвинула еду, слишком беспокоясь о завтрашнем дне, чтобы есть. Я не была обязана сидеть в своей комнате, но идти было некуда, по крайней мере сейчас, когда потеряться в доме было проще простого.

Каким бы красивым он ни был, каким бы доброжелательным ни был персонал, какой бы вкусной ни была еда, я все равно была здесь пленницей. Я подумала о Джеймсе, гадая, сколько он прождал меня у ворот и поехал ли после к моей маме. Шесть месяцев казались для меня вечностью, их конец был отнюдь не близок — сдержит ли он обещание? Будет ли он ждать меня или забудет, как страшный сон? В глубине души я знала, что будет. Я не заслуживала такого друга.

Но что насчет моей мамы? Сдержит ли обещание Генри? Способен ли он на подобное? Мне хотелось верить, что это было в его власти — поскольку, если он действительно сможет поддерживать в ней жизнь, возможно, мне никогда не придется прощаться, хотя бы до той поры, когда и мне не придет время умирать. Или к тому моменту уже найдут лекарство от ее болезни.

Я не спасла Аву, но у мамы еще была надежда, и я готова пойти на все — это того стоит.

Не помню, как уснула, но когда я открыла глаза, я уже не была в поместье Эдем. Я лежала на подстилке посреди Централ-Парка и смотрела на ясное летнее небо, мое лицо пригревало солнце.

Я недоуменно села и огляделась. Рядом со мной стояла корзинка для пикника, на траве сидели люди и наслаждались моментом. Шип Медоу. Это было мое любимое место в парке, с видом на озеро, отдаленное от самых популярных точек у туристов. Мы с мамой годами не могли сюда выбраться. Я начала вставать, желая разобраться, что происходит, и открыла рот от удивления.

Моя мама, здоровая, как десять лет назад, задолго до рака, шла по небольшому холму, одетая в длинную свободную юбку и блузку, в которой я ее не видела с тех пор, как она сильно похудела.

— Мам?

Женщина улыбнулась — искренней улыбкой, а не той, которой она меня одаряла в последнее время, пытаясь скрыть испытываемую боль.

— Здравствуй, милая. — Она села рядом со мной и поцеловала в щеку.

Я замерла на мгновение, пораженная ее присутствием, но когда до меня наконец дошло, что она действительно здесь — здоровая и в отличном расположении духа — я крепко ее обняла и вдохнула столь родной запах. Яблоки и фрезии. Она больше не была хрупкой, и смогла обнять меня так же крепко.

— Что происходит? — спросила я, пытаясь не расплакаться.

— У нас пикник. — Мама отпустила меня и начала разбирать корзинку. В ней была моя любимая с детства еда: бутерброды с ореховым маслом, мандариновые дольки, макароны с сыром в пластиковом контейнере и достаточно шоколадного пудинга, чтобы прокормить небольшую армию. Но лучше всего была пахлава ее собственного приготовления. Я ошеломленно наблюдала за процессом, гадая, что я сделала, чтобы заслужить такой шикарный сон, хоть он и казался реальным. Я чувствовала каждую травинку под своими ладонями, теплый ветер раздувал мои волосы, щекотавшие руки. Казалось, будто мы действительно сидели в парке.

А затем мне пришла в голову тревожная мысль, и я посмотрела на маму с подозрением.  

— Это Генри привел тебя сюда?

Ее улыбка стала шире.

— Он очень милый, не так ли?

Я сделала глубокий вдох, и все плохие мысли о парне улетучились головы. Он сдержал обещание. Более того, он действительно был на это способен.

— Так это сон? Или все… по-настоящему?

Она вручила мне контейнер с макаронами и окинула меня типичным материнским взглядом.

— А есть какое-то неведомое мне правило, означающее, что одно противоречит другому?

Меня наполнило чувство иррациональной надежды.

— Он действительно тот, за кого себя выдает?

— И за кого же? — она взяла бутерброд.

Я выпалила все, что произошло со мной по приезду в Эдем. Рассказала о «встрече» с Генри после того, как мы чуть не врезались в воображаемую корову, о вечере у реки, когда он оживил Аву, о нашей сделке, как Джеймс пытался меня остановить, о визите Генри, как Ава умерла на следующий день, о своем решении пойти в поместье Эдем, чтобы попытаться спасти ее и, наконец, о новой, подарившей нам этот пикник. Внезапно шесть месяцев с ним показались мне не такими уж плохими, если у меня будет возможность видеться с мамой каждую ночь.

— Любопытно, — сказала она, хоть в ее глазах читалось нескрываемое веселье. Я не видела ничего забавного в данной ситуации. — Хотела бы я, чтобы ты рассказала мне об этом раньше, Кейт.

— Прости, — мои щеки загорелись, и я уставилась на свои ладони. — Я думала, что схожу с ума.

— Едва ли. — Она взяла меня за подбородок, поднимая его, пока мы не встретились взглядами. — Обещай, что с этого момента будешь мне обо всем рассказывать. Я не хочу ничего пропустить.

Я кивнула. Больше времени с ней — это все, о чем я только могла мечтать.

— Мам? — тихо сказала я. — Я люблю тебя.

Она улыбнулась.

— Знаю, милая.

***

Когда я проснулась, то не сразу поняла, где нахожусь. Моя кожа все еще была нагретой от солнца из моего сна, и я отчасти ожидала увидеть маму, но вместо нее моим глазам предстал лишь балдахин кровати.

Я села со стоном и часто заморгала, пытаясь прогнать сон. Что-то было не так, но я не могла разобраться что именно. Затем, после долгого мгновения, меня накрыли воспоминания о вчерашнем дне, о сделке с Генри, и мое сердце пропустило удар. Так это все-таки не сон.

— Как думаешь, она уже проснулась? Должна ведь, да?

— Ну теперь так точно.

Я замерла. Шепот доносился из-за шторы на кровати, эти голоса были мне незнакомы. Первый был добрым и звонким; судя по второму, его хозяйка мечтала находиться где угодно, только не здесь. Не мне ее винить.

— Как думаешь, какая она? Лучше, чем предыдущая?

— Любая будет лучше, чем предыдущая. А теперь заткнись, пока ты действительно ее не разбудила.

Я сидела с какое-то время, пытаясь обдумать то, что услышала. Прошлой ночью я запирала дверь, это точно, так как они тогда сюда попали? И что подразумевалось под «предыдущей»?

Прежде чем я успела слово сказать, у меня громко заурчал живот. Знаете, от такой громкости обычно весь класс на тебя оборачивается и начинает смеяться, пока ты прячешься под партой и пытаешься не покраснеть. В общем, благодаря моему желудку-предателю, все мои шансы подслушать разговор аннулировались.

— Она проснулась! — Шторы отодвинулись, и я прикрыла глаза от утреннего света. — О! А она симпатичная!

— И брюнетка. Давно таких не было.

— Спасибо, наверное, — буркнула я, все еще не видя из-за солнца, с кем я разговаривала. — Вы кто?

— Каллиопа! — Это представилась та, что постоянно говорила с восклицанием и назвала меня симпатичной. Я заставила себя приподнять веки, чтобы рассмотреть девушку. Ниже меня, со светлыми волосами до талии и круглым лицом, покрывшимся румянцем от радости. Она выглядела такой счастливой, что я боялась, ее разорвет от эмоций.

— Элла, — сухо добавила вторая девушка. Я прищурилась и окинула ее взглядом, чувствуя укол зависти. Темные волосы, высокая, невероятно красивая и явно умирает со скуки.

— А ты Кэтрин, — сказала Каллиопа. — София говорила нам о тебе, как ты пришла, чтобы помочь подруге, и что ты останешься с нами на полгода, и…

— Каллиопа, перестань, ты пугаешь ее.

Не знала, было ли подходящим слово «пугала», но сойдет. Каллиопа вприпрыжку приблизилась ко мне, и я начала отклоняться. Ее избыток чувств меня настораживал.

— Ой. — Девушка сделала шаг назад и снова покраснела. — Прости. Ты голодна?

Сделай глубокий вдох, Кейт. Вдох, выдох, вдох, выдох. Может, так эта ситуация начнет приобретать хоть какой-то смысл.

— Сперва она должна одеться, — сказала Элла, идя к шкафу. — Кэтрин, какой твой любимый цвет?

— Зови меня Кейт, — процедила я. На улице было слишком рано для этого. — И у меня его нет.

— Нет любимого цвета? — взвизгнула поверженная в шок Каллиопа, подходя ко второй девушке. Я встала и потянулась, не замечая, что они там делают. Обе стояли перед шкафом, полным нарядов.

— Не сегодня, — раздраженно ответила я. — Я и сама могу одеться, знаете ли.

Элла и Каллиопа достали что-то длинное, голубое и мягкое из кипы одежды. Затем повернулись ко мне и протянули…

О нет.

— Одеваться самой не вариант, если только ты не обладаешь сверхъестественной способностью самолично зашнуровывать корсет, — сказала Элла с блеском в глазах. Не знаю, от смеха или злорадства. Возможно, и то, и другое.

Они протянули платье с таким глубоким вырезом, что даже Ава не решилась бы его одеть. Рукава были длинными и узкими, слегка расширяясь в конце. И оно было с кружевом.

У меня округлились глаза.

— Вы же не всерьез?

— Тебе не нравится? — нахмурилась Каллиопа и провела рукой по мягкой ткани. — Как насчет желтого? Тебе пойдет этот цвет.

— Я не ношу платьев. Никогда.

Элла фыркнула.

— Мне плевать, отныне будешь. Я в ответе за твой гардероб, и если ты не хочешь носить то, что на тебе сейчас, пока не завоняешь так, что к тебе никто не подойдет, ты наденешь платье.

Я посмотрела на этот голубой ужас.

— Я тебе не кукла. Ты не можешь указывать, что мне носить.

— Вообще-то могу, — ответила она. – И буду. У нас в распоряжении наряды столетней моды, и я могу превратить твою жизнь в кошмар, если ты попытаешься со мной спорить. Никогда не пробовала садиться в кринолине? — Она многозначительно на меня посмотрела. — Будешь хорошо себя вести, и я подумаю над тем, чтобы периодически устраивать тебе выходной. Но это мой выбор. Ты отдала свой, когда согласилась остаться здесь.

— Кроме того, здесь все носят платья, — добродушно заявила Каллиопа. — Ты попробуй сначала.

Элла протянула мне его.

— Твое решение. Роскошные удобные платья, к которым ты привыкнешь через пару дней, или джинсы, которые через неделю затвердеют до такой степени, что не будут складываться.

Испустив гортанный рык, я выдернула наряд и забежала в ванную. Элла может заставить меня надеть его, но это не значит, что оно должно мне нравиться.

***

Зашнуровывали меня минут двадцать, и это мы еще не брались за корсет. Тут я провела четкую границу, а Элла была не настолько глупой, чтобы заставлять меня влезть в него. Платье мне шло и нигде не давило, что уже радовало. Еще не хватало, чтобы у меня грудь упиралась в подбородок.

Как только они закончили меня одевать, Каллиопа занялась моими скудными волосами. Она что-то напевала, пока работала, и все мои вопросы игнорировала или внезапно перебивала куплетом песни. Только я начала гадать, закончится ли это когда-нибудь, как она объявила, что я готова, и завтрак уже подан.

Завтрак. Я была так голодна, что даже не возражала, когда меня заставили влезть в пару туфель на каблуках. Это мы обсудим позже, особенно если мне придется спускаться по лестнице, но пока на горизонте виднелась еда, я смогу с этим смириться.

Все еще чувствуя себя потерянно, я последовала за ними из комнаты, жалея, что не сильно разобралась в том, что происходит. Так будет каждое утро или мне, в конце концов, разрешать одеваться самостоятельно? Были ли они мне друзьями, как явно хотела того Каллиопа, или девушки должны были приглядывать за мной, чтобы я не сбежала?

Это были не главные вопросы, но, как я подозревала, ответы я получу только на них. А пока, с Каллиопы и Эллы кое-что причиталось.

— Каллиопа? — позвала я, когда они повели меня по лабиринту залов и коридоров. Предположительно, в этом огромное поместье должна быть обеденная, но я не особо им верила. Казалось, мы бродили часами. — Что ты имела в виду, когда спросила, лучше ли я, чем предыдущая?

Она одарила меня пустым взглядом.

— Предыдущая?

— Когда вы думали, что я сплю… ты упомянула, что я лучше предыдущей. Что имелось в виду?

Девушка задумалась на мгновение, прежде чем ее озарило.

— О! Предыдущая. Я имела в виду последнюю девушку Генри.

У него была другая?

— Как давно это было?

Каллиопа переглянулась с Эллой, хранившей молчание.

— Где-то около двадцати лет назад.

Ха, очевидно, Генри был тогда младенцем. Если только он не говорил правду насчет правления мертвыми, но я еще не была готова в это поверить.

— Тогда зачем я здесь? Куда она делась?

— Она…

Элла так резко накрыла рот девушки ладонью, что в коридоре раздалось эхо от хлопка.

— Это не наше дело и не нам тебе объяснять, Кэтрин. Хочешь знать, почему ты здесь, спроси у Генри. — Резко сказала она. — А ты… — Она сердито посмотрела на Каллиопу.

— Ой, — тихо сказала я, когда мне пришла в голову еще одна мысль. — Он… он сказал, что все здесь мертвы. Это правда? Вы…?

Обе девушки не испытали удивления от моего вопроса. Элла убрала руку, позволяя Каллиопе ответить.

— Да, ты совершенно права, — она потерла щеку и окинула Эллу злобным взглядом. — А в случае Генри, он вообще никогда не жил.

— Когда вы… э-э, родились?

Девушка фыркнула.

— Негоже задавать дамам такие вопросы.

Элла прыснула, и Каллиопа стала испепелять ее взглядом.

— Элла такая старая, что даже не помнит, в каком году родилась, — сказала она, будто этого факта стоило постыдиться. Я покачала головой, потеряв дар речи, не зная, во что верить.

Вторая девушка ничего не сказала, просто открыла очередные двери, заходя в большую комнату со столом, за которым с легкостью бы поместилось тридцать человек. У меня голова шла кругом от рассказа Каллиопы, и ушло мгновение, прежде чем я поняла, что комната была полна людей.

— Твои поданные, — сухо сказала Элла. — Слуги, преподаватели, все, с кем ты в будущем будешь контактировать. Они хотели познакомиться.

Я замерла в проходе, чувствуя, как кровь отлила от лица. На меня смотрели десятки глаз, что до боли смущало.

— Они будут здесь, пока я ем? — прошептала я. Лучше и не придумаешь, мне кусок в горло не пролезет.

— Я могу их отослать, если хочешь, — сказала Каллиопа, и я кивнула. Она пошла вперед и дважды хлопнула в ладоши; люди начали расходиться. Остались лишь официанты и двое мужчин у стены с опасным оружием в руках. Высокий блондин был таким непоколебимым, что походил на статую, а брюнет рядом постоянно ерзал, будто молчание и стойка смирно были для него в новинку. На вид ему было не больше двадцати.

— Тебя всегда будут охранять, — сказала Элла, заработав от меня удивленный взгляд. Она двинулась дальше, грациозная, как лань, и указала на место во главе стола. — Присаживайся.

Я последовала за ней, изо всех сил пытаясь не наступить на край своего длинного платья, и села. Теперь в комнате было около дюжины человек, но они все еще смотрели на меня.

— Ваш завтрак, ваше высочество, — сказал мужчина, ставя передо мной тарелку. Элла подняла крышку, не давая мне сделать это самой. На ее лице все еще была написана скука.

— Э-э, спасибо, — поблагодарила я, сбитая с толку. «Ваше высочество?». Я взяла вилку и приготовилась к расправе над кусочком фрукта, но чья-то бледная рука схватила меня за запястье раньше, чем я успела это сделать.

Я пораженно подняла взгляд и увидела над собой Каллиопу, ее голубые глаза широко раскрылись от ужаса.

— Я первая, — настояла она. — Это моя работа.

— Ты дегустируешь мою еду? — выпалила я в шоке.

— Ну, да… — робко ответила она. — Я и ужин твой пробовала вчера. Но, знаешь, здесь есть совсем не обязательно. В конце концов ты забудешь, каково это. Но когда ты хочешь, я обязана…

— Нет, — я так громко отодвинула стул, что он царапнул по мраморному полу. Стресс от предыдущего дня и недоумение с этого утра навалились на меня, разрушая остатки самоконтроля. — Нет, этому не бывать. Что за глупость… дегустатор? Вооруженная стража? Ваше высочество?! Почему? Что я должна здесь делать?

Все пришли в легкое удивление от моего всплеска эмоций, так что с пару секунд никто не отвечал. Но затем заговорила Элла:

— Ты согласилась жить здесь шесть месяцев каждого года, так?

— Да, — раздраженно кивнула я. Они не понимали. — Но я не соглашалась на дегустатора или… да на все это!

— Соглашалась, — спокойно ответила она. — Это часть сделки.

— Почему?

Мне никто не ответил. Я так крепко вцепилась в юбку, что испугалась, что она порвется.

— Я должна увидеть Генри. Я хочу с ним поговорить.

Тишина была оглушительной, и что-то во мне сломалось.

— Дайте с ним поговорить!

— Я здесь.

Звук его голоса, низкого и мелодичного, испугал меня. Развернувшись, я умудрилась потерять равновесие и едва успела ухватиться за стул. Генри стоял прямо передо мной, гораздо ближе, чем я ожидала. Его юное и безупречное лицо не выражало эмоций, и мое сердце пропустило удар. Когда мне удалось вновь обрести голос, он прозвучал больше как писк, но мне было плевать. Я хотела получить ответы.

— Почему? Зачем я здесь? Я тебе не принцесса, и я на это не подписывалась, так что происходит?

Парень протянул мне руку, и я замешкалась, прежде чем взять ее. Его кожа была на удивление теплой. Не знаю, чего я ожидала… что она будет ледяной, наверное. Но никак не горячей. Никак не с признаками жизни.

— Закрой глаза, — пробормотал он, и я послушалась. Мгновением позже я почувствовала, как холодный ветерок обдувал мне щеки, и мои глаза открылись. Мы были снаружи, посредине ухоженного сада с фонтанами посреди клумб и изгородей. Каменная дорожка вела от нашего места к задней части поместья, вырисовывавшегося на расстоянии. Цербер, огромная собака с леса, подбежала, чтобы поприветствовать Генри, который почесал ее за ухом.

У меня ухнул желудок, и кровь отхлынула от лица.

— Как ты…

— Всему свое время. — Я оцепенело села на край фонтана. — Вчера ты сказала, что не хочешь этого делать, и я тебя не виню. Но теперь, когда сделка уже заключена, ее нельзя отменить. Ты показала свою храбрость, когда спасла жизнь подруги, и я прошу тебя вновь найти ее в себе.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь обрести хоть долю той, так называемой, храбрости, которая, по его убеждениям, у меня была. Я чувствовала лишь страх.

— В Эдеме ты сказал… если я прочитаю миф о Персефоне, то пойму, что ты хочешь, — сказала я с дрожащим голосом. — Мой друг Джеймс рассказал, что она была королевой Подземного мира, и я читала об этом в книге, когда была… — я покачала головой. Это не важно. — Это правда?

Он кивнул.

— Она была моей женой.

— Была? Она существовала?

— Да, — его голос смягчился. — Она умерла много лет назад.

— Как?

Лицо Генри опустело.

— Влюбилась в смертного и решила присоединиться к нему, когда тот умер. Я ее не останавливал.

В этом утверждении было столько всего мне непонятного, я не знала, с чего начинать.

— Но она — миф. Ее существование невозможно.

— Может и так, — его взгляд был каким-то отдаленным. — Но если это происходит, кто имеет право решать, что возможно, а что нет?

— Логика. Законы природы. Рациональность. Некоторые вещи просто невозможны.

— Тогда скажи мне, Кейт… как мы сюда попали?

Я снова осмотрелась, частично ожидая, что садик испариться, как красивая иллюзия.

— Ты послал меня в нокаут и принес сюда? — слабо предположила я.

— Или в обеденной была тайная дверь, которую ты не заметила. — Он потянулся, чтобы взять меня за руку, и я словно окаменела. Вздохнув, парень задел мои пальцы и отодвинулся.

— Всему есть рациональное объяснение, но иногда некоторые вещи могут казаться невозможными, если ты не знаешь всех правил.

— Так что? Хочешь сказать, что греческий бог случайно решил построить поместье посреди леса в глуши мира?

— Когда ты живешь столетиями, мир перестает казаться таким большим. У меня дома во многих странах, включая Грецию, но я предпочитаю здешнее уединение. Тут спокойно, и я люблю долгие зимы.

Я пыталась не шевелиться, не зная, что на это ответить.

— Можешь хотя бы попытаться мне поверить? — попросил Генри. — На пока. Даже если это значит, что придется отказаться от всего, чему тебя учили? Пожалуйста, сделай мне одолжение и попытайся смириться с тем, что я тебе говорю, как бы невероятно это ни звучало.

Поджав губы, я посмотрела на свои ладони.

— Вот, что ты делаешь? Притворяешься?

— Нет. — Я слышала смех в его голосе. — Но ты можешь, если хочешь. Если это облегчит тебе задачу.

Так все равно не пойдет. Даже если все это было одной большой шуткой, распланированной с самого начала, чтобы выставить меня на посмешище, мне оставалось только ждать ее развязки.

Но образ Авы, лежащей в луже собственной крови и с пробитым черепом, просочился мне в голову, как и ощущение прохладного ветерка на щеках, когда секунду назад мы стояли посреди поместья. И моя мама, живая и здоровая, со мной в Централ-Парке — что бы ни происходило, рано или поздно мне придется признать, что ничего подобного со мной прежде не случалось.

— Ладно, — сказала я. — Давай притворимся, что это действительно Рай, и все вокруг мертвы, и Элле с Каллиопой миллион лет, а ты тот, кем себя считаешь…

— Я считаю себя только тем, кем являюсь, — сказал он, и уголки его губ приподнялись.

Я скорчила рожицу.

— Отлично, тогда вообразим, что все это взаправду, магия существует, как и зубная фея. И я не ударилась головой, а ты не психопат. Как смерть твоей жены относится ко мне?

Генри молчал с долгое время.

— Как я и сказал, она решила умереть, а не остаться со мной. Я был ее мужем, но его она попросту любила больше.

Судя по боли в его выражении, в этом не было ничего простого, но я на него не давила.

— Ты же понимаешь, что выглядишь слишком молодо, чтобы быть женатым? — сказала я в жалкой попытке поднять настроение. — Сколько тебе лет?

И снова дернулись уголки его губ.

— Больше, чем кажется. — Через секунду он добавил: — Она, может, и любила меня, но это никогда не был ее выбор. Таким был мой прощальный подарок: я отпустил ее.

В голосе парня слышались уж слишком мне знакомые нотки грусти.

— Мне жаль. Правда. Просто… я все еще не понимаю, зачем я здесь.

— Я правил в одиночку на протяжении тысячи лет, но столетие назад я согласился еще на сотню, прежде чем мои братья и сестры заберут у меня царство. Я больше не могу справляться с ним в одиночку. Слишком много обязанностей. С тех пор я и ищу себе партнера, и ты последняя, Кейт. Этой весной будет принято окончательное решение. Если тебя примут, ты будешь править со мной, как моя королева на шесть месяцев в году. Если нет, ты вернешься к своей старой жизни без воспоминаний о произошедшем.

— Вот, что случилось с остальными? — спросила я, облизывая пересохшие губы.

— Остальные… — Он сосредоточился на чем-то вдалеке. — Не хочу тебя пугать, Кейт, но я никогда не стану тебе врать. Мне нужно, чтобы ты доверяла мне, и чтобы поняла, ты — особенная. Я практически сдался, но потом появилась ты.

Я сомкнула руки, чтобы они перестали трястись.

— Что с ними произошло?

— Некоторые сошли с ума. Других саботировали. Ни одна не дошла до конца, и уж тем более не прошла испытания.

— Испытания? — я уставилась на него? — Саботировали?

— Знай я больше, я бы тебе сказал, но это причина, по которой мы приняли такие меры предосторожности, чтобы защитить тебя. — Он замешкался. — Что насчет испытаний, их будет семь, и, основываясь на них, будут решать, достойна ли ты правления.

— Я не соглашалась ни на какие испытания! Что будет, если я справлюсь?

Генри уставился на свои ладони.

— Ты станешь одной из нас.

— Нас? Мертвой что ли?

— Нет, конечно. Подумай… ты же знаешь миф, так? Кем была Персефона?

Меня охватил страх, прорываясь наружу. Если то, что он говорил, правда, тогда он похитил Персефону и заставил ее выйти замуж, и что бы этот парень ни говорил, я гадала, поступит ли он так же со мной. Но моя рациональная сторона не могла игнорировать очевидное.

— Ты серьезно считаешь себя богом? Понимаешь, как безумно это звучит?

— Для тебя — да, — сказал Генри. — Я, все-таки, уже делал это прежде. Но да, я бог — бессмертный, если пожелаешь. Телесное воплощение аспекта мира; пока существует он — существую и я. Если ты нам подойдешь, то станешь такой же.

Чувствуя головокружение, я быстро встала, покачнувшись на каблуках.

— Слушай, Генри, это все очень интересно, но ты рассказываешь мне про миф, придуманный тысячи лет назад. Персефоны никогда не существовало, а даже если это не так, она не была богиней, ведь это не…

— Что мне сделать, чтобы доказать тебе? — Он стал рядом.

— Не знаю, — запнулась я. — Что-нибудь божественное?

— Я думал, что уже это сделал. — В его глазах горел огонь. — Есть вещи, которые я не стану — не могу — говорить тебе, но я не лжец, и никогда не обманываю.

Я съежилась под его взглядом. Он действительно верил в то, что говорил.

— Это невозможно, — тихо прошептала я. — Разве нет?

— Но это происходит, так, может, пришло время тебе пересмотреть, что реально, а что нет.

Я подумывала скинуть туфли и побежать к воротам, чтобы уйти, но меня останавливало воспоминание о сне с мамой. Все-таки, часть меня, желающая остаться здесь ради нее, победила скептицизм. Вдруг, температура понизилась на пять градусов, и я задрожала.

— Кейт?

Я замерла, ноги приросли к земле. Голос был мне знаком, но после вчера я никогда не ожидала услышать его вновь.

— Все возможно, если попробовать, — сказал Генри, глядя на что-то у меня за плечом. Я обернулась.

В десяти шагах от нас стояла Ава.