Она поднимает руку к микрофону, взгляд все еще опущен, и начинает стукать по нему пальцами, имитируя сердцебиение. Я поняла, что перестала дышать, когда она начала зачитывать свой кусочек. 

 

Бум Бум…

Бум Бум…

Бум Бум…

Ты это слышишь?

(ее голос задержался на слове «слышишь»)

Это звук моего сердцебиения…

( она вновь стучит по микрофону)

Бум Бум…

Бум Бум…

Бум Бум…

Ты это слышишь? Это звук твоего сердцебиения.

(Она начала говорит быстрее и гораздо громче, чем раньше)

Это был первый день октября. На мне был голубой свитер, знаешь, тот, который я купила в Дилларде? Тот, который сделан из трикотажа, двойной кройки, с дырками в конце рукавов, чтобы я могла продеть в них свои пальцы, когда на улице холодно, но мне не хочется надевать перчатки? Это был тот же свитер, который, по твоим словам, заставлял мои глаза выглядеть, как отражение звезд в океане.

Ты сказал той ночью, что будешь любить меня всегда

Но, парень

Любил ли ты хоть иногда?!

 

На этот раз, это был первый день декабря. На мне был голубой свитер, знаешь, тот, который я купила в Дилларде? Тот, который сделан из трикотажа, двойной кройки, с дырками в конце рукавов, чтобы я могла продеть в них свои пальцы, когда на улице холодно, но мне не хочется надевать перчатки? Это был тот же свитер, который, по твоим словам, заставлял мои глаза выглядеть, как отражение звезд в океане.

Я сказала тебе, что у меня трехнедельная задержка

Ты сказал, что это судьба, спасибо за поддержку

Ты сказал той ночью, что будешь любить меня всегда

Но, парень

Любил ли ты хоть иногда?!

 

Это был первый день мая. На мне был голубой свитер, только, на этот раз, двойная трикотажная кройка была сношена и прочность каждой нити поддавалась испытанию, поскольку они туго обтягивали мой растущий живот.

Знаешь, тот, который я купила в Дилларде? Тот, который с дырками в конце рукавов, чтобы я могла продеть в них свои пальцы, когда на улице холодно, но мне не хочется надевать перчатки? Это был тот же свитер, который, по твоим словам, заставлял мои глаза выглядеть, как отражение звезд в океане.

ТОТ ЖЕ свитер, что ты СОРВАЛ с моего тела и толкнул меня на пол,

Называя меня шлюхой

Говоря мне, что больше не любишь

И, после этого, ушел.

Бум Бум…

Бум Бум…

Бум Бум…

Ты это слышишь? Это звук моего сердцебиения.

Бум Бум…

Бум Бум…

Бум Бум…

Ты это слышишь? Это звук твоего сердцебиения.

(затем последовала долгая тишина, она приложила руку к животу, а слезы ручьем стекали по ее лицу)

Ты что-то слышишь? Не говори, что да.

Ведь в моем лоне тишина.

Потому что ты

СОРВАЛ

МОЙ

СВИТЕР!

 

Включили свет и зрители взорвались аплодисментами. Я делаю глубокий вдох и смахиваю слезы, накатившиеся на глаза. Я очарована ее способностью гипнотизировать весь зал такими сильными словами. Просто словами. Я тут же пристрастилась к слэму и хочу услышать еще. Я по-прежнему неподвижна, когда Уилл приобнимает рукой мои плечи и откланяется со мной на спинку дивана. Возвращая меня к реальности.

— Ну? — спрашивает он.

Я принимаю объятия и кладу голову ему на плечо. Мы оба смотрим поверх толпы и он опускает свой подбородок мне на голову.

— Это было невероятно, — прошептала я. Его руки касаются моего лица, нежно наклоняя меня, чтобы Уилл мог провести губами по моему лбу. Я закрываю глаза и гадаю, сколько еще можно испытывать мои эмоции. Три дня назад я была опустошена, опечалена и отчаянна. Сегодня, я впервые за полгода проснулась счастливой. Чувствую себя уязвимой. Я пытаюсь скрыть свои эмоции, но меня преследует чувство, будто все знают что я думаю и чувствую, и мне это не нравится. Не люблю быть открытой книгой. Чувство, будто я на сцене, открываю ему свое сердце, и это чертовски меня пугает.

Мы все так же продолжаем сидеть в объятиях, пока еще парочка людей представляют свои работы. Поэзия такая же обширная и напряженная, как и зрители. Я никогда не плакала и не смеялась в таком количестве. Эти поэты могли окунуть вас в совершенно новый мир, заставить рассматривать все с совершенно другой стороны. Будто  вы мать, которая потеряла ребенка, или мальчик, который убил своего отца, или нудный мужчина, который впервые накурился и съел пять тарелок бекона. Я чувствую какую-то связь с этими поэтами и их историями. Даже больше, я чувствую глубокую связь с Уиллом. Не могу представить, что он достаточно смел, чтобы забраться на эту сцену и оголить свою душу, как делают остальные люди. Я должна это увидеть. Я должна увидеть, как он это делает.

Эмси в последний раз дает возможность записаться в исполнители.

— Уилл, ты не можешь просто привести меня сюда и не выступить. Пожалуйста, прочитай один? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста?

Он откидывает голову назад.

— Лэйк, ты меня убиваешь. Как я уже сказал, у меня нет ничего нового.

— Тогда, прочитай старое, — предлагаю я. — Или все эти люди заставляют тебя нервничать?

Он наклоняет ко мне голову и улыбается.

— Не все. Только одна из них.

Внезапно, я почувствовала желание поцеловать его. Я временно подавляю его и продолжаю уговаривать. Сложив руки вместе, я опираюсь на них подбородком.

— Не заставляй меня умолять.

— Ты уже это делаешь! — смеется он. — Ладно, ладно. Но я тебя предупреждаю, ты сама напросилась.

Он достает свой кошелек из кармана как раз тогда, когда эмси объявляет второй раунд... Он встает и поднимает в воздух три доллара.

— Я участвую!

Эмси прикрывает рукой глаза, щурясь на зрителей, чтобы увидеть, кто подал голос.

— Леди и Джентльмены, встречайте мистера Уилла Купера, собственной персоной! Так мило с твоей стороны, что ты наконец-то присоединился к нам, — с иронией говорит он в микрофон.

Уилл пробил себе путь через толпу и запрыгнул на сцену, становясь ровно посредине светового луча.

— Как называется кусочек, который ты представишь нам сегодня, Уилл? — спрашивает эмси.

— Смерть, — он смотрит мимо толпы, прямо на меня. Улыбка в его глазах моментально испаряется, когда он начинает выступление.

 

Смерть. Единственная неминуемая вещь в жизни.

Люди не любят говорить о смерти,

Ведь это грустно.

Они не хотят представлять, как жизнь продолжится без них,

Те, кого они любили, будут какое-то время скорбеть

Но продолжать дышать.

 

Они не хотят представлять, как жизнь продолжится без них,

Их дети будут по-прежнему расти

Поженятся

Постареют…

Они не хотят представлять, как жизнь продолжится без них,

Все их имущество продадут

На медицинской папке поставят печать «закрыто»

Их имя останется лишь воспоминанием у всех, кого они знали.

 

Они не хотят представлять, как жизнь продолжится без них, и, вместо того, чтобы

смириться и жить дальше, они дружно избегают этой темы,

Надеясь и молясь, что она, каким-то образом,

Пройдет мимо них.

Забудет о них,

Перейдет ко следующему в списке.

 

Нет, они не хотят представлять, как жизнь продолжится…

Без них.

 

Но смерть

Не

Забывает.

 

Вместо этого, смерть встречает их при полном параде,

Замаскировавшаяся под фуру,

Скрытую за облаком тумана.

 

Нет.

Смерть о них не забывает.

 

Если бы только они приготовились, смирились с неизбежным, раскрыли свои планы,

поняли, что на повестке дня не только их жизни.

 

Я официально считаюсь взрослым с девятнадцати лет, но я все еще чувствую себя

Гораздо старше

Девятнадцати.

 

Неподготовленный

И потрясенный

Неожиданно получив всю жизнь семилетнего мальчика

В свои руки

 

Смерть. Единственная неминуемая вещь в жизни.

 

 

Уилл выходит за грани луча и спрыгивает со сцены, даже не посмотрев на свои оценки. Я неожиданно замечаю за собой надежду, что он потеряется по дороге к нашему столику и у меня будет время, чтобы переварить все это. Я не знаю, как на это реагировать. Я не знала, что это его жизнь. Что Колдер — вся его жизнь. Я в восторге от его выступления, но опустошена словами. Я вытираю слезы обратной стороной ладони. Не знаю плачу ли я из-за потери его родителей, из-за ответственности, что принесла эта потеря, или от простого факта, что он говорил правду. Он рассказывал о той стороне смерти и потери, о которой никогда не задумываешься, пока не становится слишком поздно. О той стороне, что мне, к сожалению, довольно знакома. Уилл, за которым я наблюдала, когда он взбирался на сцену, уже не тот Уилл, который возвращается ко мне. Я запутанная, смущена, но больше всего — я захвачена врасплох. Он прекрасен.

Он замечает, что я смахиваю слезы с глаз.

— Я тебя предупреждал, — он улыбается, и садиться на диван.

Потянувшись за напитком, Уилл делает глоток, помешивая кубики льда соломкой. Я понятия не имею, что можно сказать. Он полностью открылся, прямо передо мной.

Эмоции берут контроль над действиями. Я потянулась вперед и взяла его за руку. Он поставил свой стакан обратно на стол. Уилл посмотрел на меня и улыбнулся, потянувшись к моему лицу и проведя по контуру щеки. Я не могу понять нашу связь. Все происходит так быстро. Я поворачиваю его руку и нежно целую в ладонь, при этом наши взгляды прикованы друг к другу. Внезапно, мы оказались единственными людьми в зале; все звуки исчезают вдали.

Он обхватывает руками мое лицо, и я закрываю глаза. Я чувствую его дыхание, когда он наклоняется ко мне. Когда наши губы соприкасаются, он мешкает. Уилл медленно целует мою нижнюю губу, а затем верхнюю. Его губы теплые и все еще влажные от напитка. Я пытаюсь ответить на поцелуй, но он отклоняется. Я открываю глаза и вижу его улыбающееся лицо, а руки нежно поглаживают мои щеки.

— Терпение, — шепчет он. Вновь наклонившись, он целует меня в щеку. Затем, он двигает губы ко второй щеке, и вновь целует. Я закрываю глаза и  делаю глубокий вдох, пытаясь побороть переполняющее желание обхватить его руками и поцеловать. Не знаю, откуда у него столько самообладания. Они прижимается ко мне лбом и переплетает наши пальцы. Мы открываем глаза и смотрим друг на друга. В этот момент, я наконец-то поняла, почему мама выбрала свою судьбу в возрасте восемнадцати лет.

— Вау, — я выдыхаю.

— Да уж, — соглашается он. — Вау.

Мы еще на пару секунд задерживаем друг на друге взгляд, но затем нам помешал очередной взрыв толпы. Они объявляют об отборе для следующего раунда, когда Уилл хватает меня за руку и шепчет:

— Пошли.

Пока я выбираюсь из нашего укромного местечка, у меня появляется чувство, будто мое тело может выйти из под контроля в любой момент. Я никогда не испытывала ничего подобного тому, что только что случилось. Никогда.

Мы отошли от столика, держась за руки, проходя к парковке через продолжающую расти толпу. Я не осознавала, насколько тепло мне было, пока холодный воздух Мичигана не коснулся моей кожи. Он будто оживляет. Или дело во мне. Не могу точно сказать. Я знаю только, что мечтаю о том, чтобы последние два часа моей жизни могли бы повторятся вечно.

— Не хочешь остаться? — спрашиваю я.

— Лэйк, ты провела последние дни в дороге, а потом разгружая вещи. Тебе надо поспать.

— Хорошая идея, — зеваю я.

Уилл открывает передо мной дверь, но прежде чем я успеваю сесть, он обхватывает мою талию и прижимает меня в крепком объятии. Он проводит руками по моим волосам, а я вдыхаю его запах. Мне хочется прижать его еще сильнее, но это невозможно. Так мы и стоим следующие несколько минут, наслаждаясь моментом. Я всегда была такой осторожной. Эта новая сторона, которую открыл во мне Уилл, не была мне ранее известна.

В конце концов, мы отходим друг от друга и садимся в машину. При выезде с парковки, я приложила голову к окну и начала наблюдать в боковое зеркало, как клуб становиться все меньше и меньше.

— Уилл? — шепчу я, не поворачивая головы от исчезающего позади нас здания. — Спасибо за это.

Он берет мою руку в свою, и я засыпаю с улыбкой на лице.

 

Просыпаюсь я, когда мы уже подъехали к моему дому, и он открыл дверь с моей стороны. Уилл потянулся вперед и взял меня за руку, когда я выходила из машины. Не помню, когда я последний раз засыпала в движущемся транспорте. Уилл был прав, я действительно устала. Потерев глаза и вновь зевнув, я и он направились к входу в мой дом. Уилл обхватил руками мою талию, а я закинула свои ему на плечи, и мы вновь обнялись. На этот раз, он сжал меня сильнее и придвинул еще ближе к себе. Наши тела идеально друг другу подходят.

— Лэйк, я уже скучаю по тебе, — шепчет он в мое ухо. Когда его теплое дыхание коснулось моей кожи, по телу побежали мурашки. Не могу поверить, что мы познакомились всего три дня назад; такое впечатление, будто мы вместе уже много лет.

— Только подумай, тебя не будет целых три дня. Столько же времени, сколько мы знакомы.

Я думала, что это невозможно, но он прижимает меня еще ближе.

— Это будут самые долгие три дня в моей жизни, — говорит он.

Зная свою мать, могу с уверенностью сказать, что у нас есть зрители, поэтому я радуюсь, когда наш последний поцелуй — это ничего более быстрого чмока в щечку.  Он медленно поворачивается в сторону своей машины, его пальцы выскальзывают из моих и, в конце концов, я его отпускаю. Мои руки опускаются по бокам, и я просто продолжаю стоять и смотреть, как он уходит к машине. Он заводит ее и опускает окно.

— Лэйк, у меня довольно длинный путь домой, — смеется он. —  Как на счет поцелуя на дорогу?

Я иду к машине и наклоняюсь к окну, ожидая еще один поцелуй в щеку. Вместо этого, он кладет руку на заднюю часть моей шеи и нежно наклоняет к себе. Стоило нашим губам встретиться, как мы тут же их приоткрываем. На этот раз, никто из нас не останавливается. Я продвинулась глубже через окно и пробежалась пальцами по волосам на его затылке, пока мы продолжаем наш поцелуй. Мне понадобились все мои силы, чтобы не открыть дверь машины и не устроится на его коленках. Эта дверь больше похожа на баррикаду.

Мы наконец-то останавливаемся: наши губы все еще касаются друг друга, поскольку мы оба не решаемся отодвинуться. Наше дыхание, от холодного воздуха, превращается в маленькие туманные облачка.

— Черт, — шепчет он. —  С каждым разом все лучше и лучше.

Я быстро чмокнула его в губы. Он последовал моему примеру. Мы продолжаем в том же духе, пока я не начинаю смеяться.

— Увидимся через три дня, — улыбаюсь я. — Будь аккуратен по дороге домой, — я целую его в последний раз и отхожу от окна.

 Он выезжает задом и едет к своему дому. Я хочу побежать за ним и вновь поцеловать, чтобы подтвердить его теорию. Вместо этого, я борюсь с искушением и поворачиваюсь, чтобы зайти внутрь дома.

— Лэйк!

Я оборачиваюсь и вижу, как он закрывает дверь машины и бежит через улицу. Может, я что-то оставила? Я жду, пока он объяснится, но он просто продолжает с улыбкой идти ко мне.

— Я забыл кое-что тебе сказать, — он вновь обвивает меня руками. — Ты прекрасно выглядишь.

Уилл целует меня в макушку, освобождает от объятий и идет к своему дому.

Может, я была неправа раньше — когда думала, что мне нравится, что он не делал мне комплиментов сегодня. Я определенно ошибалась. Когда он доходит до своей двери, то оборачивается и улыбается перед тем, как зайти внутрь.

Как я и думала, мама сидит с книгой на диване, делая незаинтересованный вид, когда я вхожу внутрь.

— Ну, как все прошло? Он оказался серийным убийцей? — спрашивает она.

Мне не удается сдержать улыбку. Я иду к дивану напротив нее и падаю на него, словно тряпичная кукла, а затем вздыхаю.

— Ты была права, мам. Я люблю Мичиган.