19.

             Разве я не такой, 
Ничем я не отличаюсь,
От тех, кто болтают о том
Чего и вовсе не знают.

            -The Avett Brothers, 10,000 words

            Глава Девятнадцать

В конце концов, Уилл и Колдер все же уехали. Большую часть субботы и воскресения мы с мамой проводим за тем, что наносим последние штрихи на костюмы. Я рассказываю ей о новом графике Уилла, и что нам придется больше ему помогать. Какой бы злой я ни была, я не хочу срываться на Колдере и Келе. Когда Уилл возвращается домой в воскресение, я даже не замечаю; потому что мне наплевать.

            ***

— Кел, позови Колдера и скажи, что он может зайти и надеть свой наряд, — говорю я, вытаскивая брата из постели. — Уиллу все равно нужно уехать пораньше. Он может приготовиться к празднику и у нас.

Сегодня Хэллоуин, день раковых легких. Кел бежит на кухню и хватает телефон.

Я принимаю душ и заканчиваю свои приготовления, затем бужу маму, чтобы она посмотрела на окончательный результат. Когда она полностью оделась, Кел и Колдер просят ее закрыть глаза. Я веду ее в гостиную и останавливаю перед мальчиками.

— Стойте! — говорит Колдер. — А как же Уилл? Ему тоже нужно нас увидеть.

Я спешно веду маму обратно в коридор и бегу к входной двери, чтобы обуться и выйти наружу. Он как раз выезжает с подъездной дорожки, и я машу, чтобы он остановился. Я вижу по его лицу, он надеется, что я простила его. Я тут же разрушаю все ложные надежды.

— Ты все еще козел, но твой брат хочет, чтобы ты увидел его в костюме. Зайди на секунду. — Я возвращаюсь в дом.

Когда Уилл заходит, я ставлю его с мамой перед мальчиками и приказываю им открыть глаза.

Кел правое легкое, Колдер — левое. Набитая ткань имела такую форму, что их головы и руки проходили через маленькие дыры, она также доходила до их талии, чтобы ноги могли свободно двигаться. Мы покрасили материал, чтобы показать мертвые зоны то тут, то там. В разных местах из легких выступали большие комки — опухоли. Следует долгая пауза, прежде чем Уилл и мама высказывают свою реакцию.

— Отвратительно, — говорит Уилл.

— Гадость, — добавляет мама.

— Мерзость, — говорю я.

Мальчики дают друг другу «пять». Или, скорее, легкие дают друг другу «пять». После того, как мы делаем с ними фото, я усаживаю их в джип и подкидываю пару легких в школу.

            ***

Еще не прошла даже половина второго урока, когда мой телефон начинает вибрировать. Я достаю его из кармана и смотрю на номер. Это Уилл. Уилл никогда мне не звонит. Я предполагаю, что он пытается извиниться, потому засовываю телефон обратно в куртку. Он снова вибрирует. Он снова звонит. Я поворачиваюсь и смотрю на Эдди.

— Уилл продолжает мне названивать, мне стоит взять трубку? — спрашиваю я. Не знаю, почему я ее спрашиваю. Может, у нее есть в запасе мудрый совет.

— Не знаю, — говорит она.

«А может и нет».

На его третью попытку я нажимаю «ответить» и прикладываю телефон к уху.

— Да? — шепчу я.

— Лэйкен, это я. Слушай, тебе нужно поехать в школу к мальчикам. Там случился какой-то инцидент, а я не могу дозвониться до твоей мамы. Я в Детройте и не могу подъехать.

— Что? С кем? — шепчу я.

— С обоими, думаю. С ними все нормально; их просто нужно забрать. Езжай! Позвони потом.

Я тихо извиняюсь перед учителем и ухожу с урока. Эдди следует за мной.

— Что случилось? — спрашивает она, когда мы выходим в коридор.

— Не знаю. Что-то с Келом и Колдером, — говорю я.

— Я еду с тобой, — твердо отвечает Эдди.

            ***

Когда мы приезжаем в школу, я забегаю внутрь. У меня проблемы с дыханием и я на грани истерики, когда мы находим кабинет директора. Кел и Колдер сидят снаружи.
Казалось, мои ноги не могут двигаться достаточно быстро, когда я бегу к ним и обнимаю.

— Вы в порядке? Что случилось?

Оба пожимают плечами.

— Мы не знаем, — говорит Кел. — Нам просто сказали, что мы должны сидеть здесь до приезда родителей.

— Мисс Кохен? — зовет кто-то позади меня. Я поворачиваюсь и вижу стройную женщину с рыжими волосами, смотрящую на меня. Она одета в черную юбку-карандаш и белую рубашку. Она больше похожа на библиотекаря, чем на директора. Женщина делает жест рукой в сторону своего кабинета, и мы с Эдди следуем за ней.
           Она садится за свой стол, кивая на стулья перед собой. Мы с Эдди садимся.

— Я мисс Брилл. Директор школы Чепмен. Директор Брилл.

Манера ее речи, как в суде, и ее строгая поза мгновенно отворачивают меня. Мне она уже не нравится.

— Родители Колдера к нам присоединятся? — спрашивает она.

— Родители Колдера мертвы, — отвечаю я.

Она ахает, затем пытается скрыть свою реакцию, садясь еще ровнее.

— Ох, верно. Прошу прощения, — говорит она. — А его брат? Он живет с братом, так ведь?

Я киваю.

— Он в Детройте и не может приехать. Я сестра Кела. В чем суть проблемы?

Женщина смеется.

— А разве не очевидно? — она указывает на окно кабинета, выходящее на них.

Я смотрю на мальчиков. Они играют в камень-ножницы-бумага и смеются. Я знаю, что она имеет в виду их костюмы, но эта женщина уже потеряла мое уважение из-за своего поведения, потому я продолжаю играть недоумение.

— Разве камень-ножницы-бумага против школьных правил? — спрашиваю я.

Эдди смеется.

— Мисс Кохен, они нарядились раковыми легкими! — Она осуждающе качает головой.

— А я думала, что они — гнилая фасоль, — говорит Эдди.

Мы обе прыскаем со смеху.

— Мне не кажется, что это смешно, — говорит директор Брилл. — Они отвлекают других учеников! Это очень грубые и вызывающие наряды! Не знаю, кто посчитал это хорошей идеей, но вы должны забрать их домой и переодеть!

Мой взгляд возвращается к мисс Брилл, я медленно поворачиваюсь и наклоняюсь вперед, кладя руки на ее стол.

— Директор Брилл, — спокойно говорю я. — Эти костюмы были сделаны моей мамой. Моей мамой, у которой четвертая степень мелкоклеточного рака легких. Моей мамой, которая уже никогда не увидит, как ее маленький мальчик празднует Хэллоуин. Моей мамой, у которой, скорее всего, год будет полон «последних» событий. Последнее Рождество. Последнее день рождение. Последняя Пасха. И если Бог позволит, последний День матери. Моей мамой, которая, когда ее девятилетний сынишка спросил, может ли он быть ее раком на Хэллоуин, осталась с единственным выбором — сделать ему лучший костюм рака легких с опухолями. Так что, если вы считаете это грубым, я предлагаю вам самой отвезти их домой и сказать это моей матери в лицо. Адрес давать?

Директор Брилл сидит с открытым ртом и качает головой. У нее нет слов. Я встаю, и Эдди следует за мной на выход. Я резко останавливаюсь и разворачиваюсь, чтобы вернуться в кабинет.

— И еще кое-что. Конкурс нарядов? Надеюсь, все будет оценено по-честному.

Эдди смеется, и я захлопываю за нами дверь.

— Что происходит? — спрашивает Кел.

— Ничего, — говорю я. — Можете возвращаться в класс. Она просто хотела узнать, где мы достали материал для ваших костюмов, чтобы одеться геморроем в следующем году.

Мы с Эдди пытаемся сдержать смех, пока мальчики возвращаются на урок. Мы направляемся на улицу, и стоило открыть дверь, как мы взрываемся хохотом. Мы смеемся так сильно, что у нас текут слезы.

Когда мы возвращаемся в джип, я обнаруживаю на телефоне шесть пропущенных вызовов от мамы и два от Уилла. Я перезваниваю им и заверяю, что разобралась с ситуацией, не размениваясь на подробности.

Несколькими часами позже я подбираю мальчишек со школы, они резво запрыгивают в машину.