— Ты разложила мои вещи в шкафу по цветам?

Он не улыбается. Я думала, Уилл будет счастлив.

— Уилл, это было не трудно. Ты носишь футболки всего трех разных цветов.
            Он пересекает комнату и наклоняется; выхватывая карточки, которые я разложила по стопкам.

— Уилл! Стой! Я потратила на это так много времени! — Я быстро выхватываю их обратно из его рук.

Наконец, он бросает их на пол и хватает меня за запястья, пытаясь поднять на ноги, но я начинаю пинать его.

— Отпусти! Я… не… закончила!

Он отпускает, и я падаю на пол. Я хватаю рецепты и начинаю вновь распределять их по кучкам. Уилл все испортил, надо начинать сначала. Даже не могу найти карточки с «говядиной». Я переворачиваю две карточки, лежащие картинкой к низу, но…

— Какого черта! — кричу я. Внезапно, меня с ног до головы окатывают водой.

Я поднимаю голову и вижу нависающего надо мной Уилла с пустым кувшином в руке. Я бросаюсь вперед и начинаю бить его по ногам. Тот отступает, но я продолжаю бить, пытаясь встать с пола.

Какого черта он это сделал? За это кто-то получит по лицу. Я встаю и пытаюсь дать ему пощечину, но он уворачивается, хватает мою руку и заводит мне за спину. Я замахиваюсь на него второй, а он пихает меня в коридор, а затем в ванную. В следующий момент его руки оказываются вокруг меня. Уилл поднимает меня, отодвигает душевую занавесь и пихает меня внутрь. Я все еще пытаюсь ударить его, но у парня руки длиннее. Он прижимает меня к стене одной рукой, а другой поворачивает вентиль. Ручеек ледяной воды бьет мне в лицо. Я ахаю.

— Придурок! Козел! Мудак!

Он продолжает держать меня и поворачивает второй вентиль, пока не пошла теплая вода.

— Прими душ, Лэйкен! Прими чертов душ! — Он отпускает меня и хлопает за собой дверью.

Я выпрыгиваю из душа; вся моя одежда намокла. Пытаюсь открыть дверь ванной, но не могу, поскольку он держит за ручку с другой стороны.

— Выпусти меня, Уилл! Сейчас же! — Я стучу в дверь и пытаюсь повернуть ручку, но не выходит.

— Лэйкен, — спокойно отвечает он с той стороны. — Я не выпущу тебя из ванной, пока ты не снимешь одежду, примешь душ, помоешь волосы и успокоишься.

Я показываю ему средний палец. Конечно, он не может меня видеть, но все равно приятно. Я снимаю мокрую одежду и кидаю ее на пол, надеясь, что она испачкается. Затем запрыгиваю в душ. Теплая вода приятно стекает по коже. Я закрываю глаза и даю ей промочить мои волосы, а затем стечь по лицу.

Черт. Уилл прав. Снова.

            ***

 

— Мне нужно полотенце! — кричу я, проведя в душе добрых полтора часа. У Уилла есть крепитель для душа, который можно регулировать. Я включила его и установила так, чтобы вода попадала на заднюю часть моей шеи. Это действительно убирает напряжение.

— На раковине. Как и твоя одежда, — кричит он снаружи.

Я отодвигаю занавеску и обнаруживаю полотенце на том месте, где он сказал. И одежду. Мою одежду. Которую он определенно забрал из моего дома и как-то оставил в ванной. Пока я была в душе.

Я выключаю воду и начинаю вытираться. Затем делаю из полотенца тюрбан и одеваюсь.

Он принес мне пижаму. Может, это значит, что я вновь буду спать в его удобной кровати. Я мешкаю, поворачивая ручку и предполагая, что она вновь не откроется, но на этот раз все получилось.
            Когда он слышит открытие дверцы, то вскакивает с дивана и бежит ко мне. Я прижимаюсь к стене, боясь, что он отправит меня обратно в ванную, но Уилл лишь обхватывает руками мою талию и обнимает.

— Прости, Лэйк. Мне жаль, что я так поступил. Но ты теряла контроль.

Я обнимаю его в ответ. Само собой.

— Все нормально. У меня, вроде как, был неудачный день.

Он отодвигается от меня и кладет руки на плечи.

— Так мы друзья? Ты не собираешься вновь пытаться избить меня?

— Друзья, — неохотно говорю я. Это последнее, кем я хочу быть с ним на данный момент. Его другом. — Как прошел утренник? — спрашиваю я, идя по коридору.

— Ты поговорила с мамой? — игнорирует он мой вопрос.
            — Господи. Любишь менять тему?

— Ты поговорила с ней? Пожалуйста, только не говори, что провела весь день за уборкой. — Он заходит на кухню и достает из ящика два стакана.

— Нет. Не весь день. Мы поговорили.

— И?

— И… у нее рак, — откровенно отвечаю я.

Он смотрит на меня и хмурится. Я закатываю глаза и облокачиваюсь на стол, хватаясь руками за голову. Пальцы задевают мой «тюрбан». Я отодвигаюсь от столика, убираю полотенце и наклоняю голову вперед, расчесывая запутавшиеся локоны.

Закончив с ними, я резко откидываю голову назад, и в этот момент Уилл отводит глаза от меня, сосредоточившись на своей чашке, полной молока. Я делаю вид, что не замечаю, как он проливает его, и продолжаю разбираться со своими волосами, пока он вытирает молоко тряпкой.

Затем парень достает что-то вместе с ложкой из ящика. Он делает мне шоколадное молоко.

— С ней все будет в порядке? — спрашивает он.

Я вздыхаю. Вот неугомонный.

— Нет. Скорее всего, нет.

— Но она лечится?

Мне удалось прожить целый день, не думая об этом. Я была в уютном оцепенении с того момента, как очнулась от сна. Знаю, это его дом, но мне снова начинает хотеться, чтобы он ушел.
            — Она умирает, Уилл. Умирает. Через год она, скорее всего, уже будет мертва, может даже раньше. Они просто делают химиотерапию, чтобы ей было не так больно. Пока она умирает. Потому что она умрет. Потому что она умирает. Вот. Это ты хотел услышать?

Выражение его лица смягчается, и он ставит передо мной молоко. Он хватает пригоршню льда из холодильника и роняет мне в чашку.

— Со льдом.

Уилл хорош в смене темы, и даже еще лучше в игнорировании моих ехидных замечаний.

— Спасибо. — Я глотаю свое шоколадное молоко и замолкаю. Такое чувство, будто он, каким-то образом, только что выиграл наш спор.

            ***

 

 

«The Avett Brothers» все еще бренчат на заднем плане, когда я допиваю свое молоко. Я иду в гостиную и ставлю песню на повтор. Лежу на полу и пялюсь в потолок, вытянув руки над головой. Это расслабляет.

— Выключи свет, — говорю я ему. — Я хочу просто послушать музыку.

Он повинуется, и я чувствую, как Уилл ложится рядом со мной. Пляшущий зеленый луч от звуковых волн на стерео освещает стены, пока группа дает жару.

Мои мысли ускользают вслед за музыкой, пока мы лежим без всяких движений. Когда песня заканчивается и начинает играть заново, я рассказываю ему то, что действительно у меня на уме.

— Она не хочет, чтобы я растила Кела. Она отдаст его Бренде.

Это единственная фраза, произнесенная за тот час, что мы лежали на полу. Он находит мою руку в темноте и сжимает. Он держит ее; а я позволяю ему быть просто моим другом.

            ***

 

Включается свет, и я немедленно прикрываю глаза. Мы все еще лежим посреди комнаты на полу. Я сажусь и вижу рядом с собой Уилла, вполне себе спящего.

— Привет, — шепчет Эдди. — Я стучалась, но никто не ответил. — Она проходит через входную дверь и садится на диван. Девушка смотрит на посапывающего Уилла, растянувшегося на полу гостиной.

— Это же субботний вечер, — она закатывает глаза. — Я же говорила, что он зануда.

— Что ты здесь делаешь? — смеюсь я.

— Решила тебя проведать. Ты не отвечала на звонки и не писала мне целый день. У твоей мамы рак и ты решила послать все технологии куда подальше? Как-то бессмысленно.

— Я понятия не имею, где мой телефон.

Мы обе с мгновение пялимся на Уилла. Он действительно громко храпит. Должно быть, мальчики его изнурили.

— Итак, видимо, дела с твоей мамой прошли не так уж гладко? Раз ты здесь, спишь на чертовом полу. — Кажется, она злиться, что мы не занимались чем-то более интересным.

— Нет, мы поговорили.

— И?

Я встаю и растягиваюсь, прежде чем сесть с ней на диване. Эдди уже сняла ботинки. Видимо, долгая жизнь без постоянного местожительства придает чувство домашнего уюта в любом месте. Я подбираю под себя ноги и ложусь на ручку дивана, поворачиваясь к ней лицом.

— На прошлой неделе, во дворике, когда ты рассказывала мне о своей маме и о том, что случилось, когда тебе было девять…

— К чему ты это вспомнила?

— Ну, я радовалась. Я так радовалась, что ничего подобного никогда не случится с Келом. Я так радовалась, что у него есть возможность прожить нормальную жизнь для девятилетнего мальчика. Но теперь… будто Бог закрыл на нас глаза. Почему оба? Разве моего папы было недостаточно? Будто к нам пришла смерть и врезала кулаком в лицо.

Эдди отрывает взгляд от Уилла и смотрит на меня.

— Не смерть тебя ударила, Лэйкен. А жизнь. Жизнь случается. Дерьмо случается. И довольно часто. Со многими людьми.

Я не вдаюсь в ужасные подробности. Мне слишком стыдно признавать, что даже моя собственная мать не желает, чтобы я растила ее ребенка.

Уилл ерзает на полу.
            Эдди наклоняется, обнимает меня, и хватает свою обувь.

— Наш учитель просыпается, мне лучше уйти. Я просто хотела тебя проведать. О, и найди свой телефон, — говорит она, направляясь к двери.

Я смотрю ей вслед. Она была в комнате три минуты, а ее энергия уже меня заразила. Я поворачиваюсь и смотрю, как Уилл садится на полу. Он так смотрит на меня, будто сейчас сделает выговор.

— Какого черта она здесь делала?

Он может быть очень пугающим, когда хочет.

— Навещала, — бормочу я. — Проведывала меня. — Может, если я сделаю вид, что это пустяк, то и он так подумает.

— Лэйкен, черт тебя подери!

Не-а. Он думает, что это имеет большое значение.

Он отталкивается от пола и вскидывает руки в воздух.

— Ты что, специально пытаешься сделать так, чтобы меня лишили работы? Ты настолько эгоистична, что тебе нет дела до чужих проблем? Ты хоть представляешь, что случится, если она расскажет, что ты провела здесь ночь? — В его голове вспыхивает лампочка, и он делает шаг в мою сторону. — Она знает, что ты провела здесь ночь?

Я сжимаю губы в тугую, тонкую линию и опускаю взгляд на свои колени, избегая его глаз.

— Лэйкен, что ей известно? — его голос стал на тон ниже. Уилл видит по языку моего тела, что я рассказала ей все.

— Господи, Лэйкен. Иди домой.

            ***

 

 

Мама уже в постели. Кел и Колдер сидят на диване и смотрят телевизор.

— Колдер, твой брат хочет, чтобы ты пошел домой. У нас с Келом на завтра планы, потому нас не будет целый день.

Колдер хватает свою куртку и направляется к выходу.

— Увидимся, Кел! — Он надевает ботинки и уходит.

Я прохожу в гостиную и падаю на место рядом с Келом. Схватив пульт и начав переключать каналы, я пытаюсь выкинуть из головы тот факт, что только что вывела Уилла из себя.

— Где ты была? — спрашивает братец.

— С Эдди.

— Чем занимались?

— Катались по округе.

— Почему ты была дома у Колдера, когда мы вернулись из кино?
            — Уилл заплатил мне, чтобы я у них убралась.

— Почему мама грустная?

— Потому что. У нее недостаточно денег, чтобы платить мне за уборку ее дома.

— Зачем? Наш дом не грязный.

— Хочешь пойти завтра покататься на коньках?

— Да!

— Тогда перестань задавать столько вопросов.

Я выключаю телевизор и отсылаю Кела в кровать.

Залезая в собственную, я ставлю будильник на шесть утра. Хочу убраться из этого дома до пробуждения мамы.
           Мы с Келом проводим все воскресение за растрачиванием всех моих сбережений. Я отвожу его в кафе на завтрак, где мы заказываем по два экземпляра каждого блюда в меню. Мы идем кататься на льду и делаем это так отстойно, что решаем не оставаться там надолго. Мы обедаем в фаст-фуд ресторане внутри аркады, где сидим не один час. После, я отвожу его на послеполуденный фильм, во время которого у нас был второй обед, состоящий из еще большего количества фаст-фуда. Я бы сводила его на десерт, но он уже жалуется, что его живот сейчас лопнет.

К тому времени, как мы возвращаемся домой, мама уже на работе. И это вовсе не случайно. Я принимаю душ, выбираю нам одежду для школы и отношу грязное белье в стирку. Я так устала, что могу уснуть без всяких подавляющих мыслей.