Глава 3

Вытоптанные снежные тропинки в нашу деревню были забрызганы коричнево-черными пятнами от проезжающих мимо экипажей и лошадей. Элейн и Неста цокнули язычками и скривились, пытаясь обойти особо грязные лужицы. Я знала, зачем они пошли — стоило им увидеть шкуру, которую я спрятала в мешок, как они тут же похватали плащи.

Я не раскидывалась фразами, а они не соизволили завязать со мной беседу после прошлого вечера. Но Неста, все же, проснулась на рассвете и наколола дров. Наверное, знала, что я буду продавать меха на рынке, и вернусь домой с деньгами в кармане. Девочки плелись за мной по одинокой дорожке, огибающей заснеженные поля нашей ветхой деревушки.

Каменные дома ничем не отличались один от другого, поражая своей скучностью и однообразностью. Холодная зима лишь придавала им мрачности. Но сегодня рыночный день, а это значит, что крошечная центральная площадь будет полниться торговцами, которые не побоялись выйти в столь морозное утро.

Еще издалека до меня донесся аромат горячей еды — манящих специй, бередящих за уголки моей памяти. Элейн издала тихий стон. Специи, соль, сахар — редкая роскошь для большинства наших жителей, которые попросту не могут себе ее позволить.

Если я заключу выгодную сделку на рынке, то, возможно, смогу купить нам что-нибудь вкусненькое. Я открыла рот, чтобы внести предложение сестрам, но тут мы завернули за угол и резко остановились, чуть не врезавшись друг в друга.

— Да прольется на вас Бессмертный Свет, сестры! — сказала молодая девушка в светлой мантии, стоящая на нашем пути.

Неста и Элейн вновь цокнули языками; я же сдержала тяжелый вздох. Просто отлично! Именно это мне и нужно — Блаженные Дети на рынке! Они только и делают, что отвлекают и раздражают народ. Обычно деревенские старейшины позволяли им задержаться у нас всего на пару часов, но само присутствие этих глупых фанатиков, боготворивших Верховных Фейри, вызывало у людей неудобство. Если конкретней, то у меня. Когда-то давно Верховные Фейри были нашими повелителями — не богами. И они определенно не отличались милосердием.

Девушка протянула свои бледные руки в знак приветствия и звякнула браслетом с серебряными висюльками на запястье. Настоящее серебро!

— Не уделите минутку, чтобы послушать молитву Благословленных?

— Не уделим, — прорычала Неста, игнорируя руки незнакомки и подталкивая Элейн.

Темные распущенные волосы девушки блестели в утреннем свете, а чистое лицо осветилось доброй улыбкой. За ее спиной стояло еще пять приспешников: молодые парни и девушки с волосами до талии. Они осматривали рынок, выискивая новых жертв.

— Но это займет не больше минуты, — сказала девушка, преграждая Несте путь.

Впечатляет, очень впечатляет. Сестра натянулась, как струна, выпрямила плечи и посмотрела свысока на юную послушницу — ну прямо королева без трона!

— Идите, морочьте своим фанатичным бредом голову какому-нибудь простофиле. Здесь вы новобранцев не найдете.  

Девушка съежилась, в ее карих глазах мелькнула тень. Я попыталась скрыть гримасу. Наверное, не лучший способ отделаться от них. Они могут стать настоящей занозой, если их спровоцировать…

Неста подняла руку, задрала рукав плаща и показала железный браслет. Такой же был на Элейн; они купили их много лет назад. Послушница ахнула и округлила глаза.

— Видишь это? — прошипела сестра, делая шаг вперед. Девушка отступила. — Вот, что ты должна носить! А не серебряные висюльки, чтобы привлечь этих монстров!

— Как вы смеете носить эту дрянь, оскорбляющую наших бессмертных друзей…

— Ступайте проповедовать в другой город, — отрезала Неста.

Две пухлые жены фермеров, держась за руки, направлялись к рынку. Когда они проходили мимо Блаженных Детей, их лица одинаково скривились от отвращения.

— Поклоняющаяся фейри шлюха! — сплюнула одна под ноги девушке. И возразить нечего…

Проповедники молчали. Другая жительница деревни — достаточно богатая, чтобы купить ожерелье из плетеного железа — сощурилась и оскалила зубы.

— Разве вы, жалкие идиоты, не понимаете, что эти монстры причинили нам за последние века?! Что до сих пор делают, когда им сходит это с рук… и ради чего? Ради забавы! Вы заслуживаете своей кончины в лапах этих мерзких созданий! Все вы дураки и подстилки для фейри!  

Неста согласно кивнула и продолжила идти своей дорогой. Мы повернулись к девушке, все еще стоявшей около нас, и даже Элейн нахмурилась от отвращения.

Но та лишь вздохнула, и ее лицо снова приобрело невозмутимое выражение.

— Я тоже жила в подобном заблуждении, пока не услышала молитву Благословленных. Я росла в очень похожей деревне — такой же мрачной и угрюмой. Пару месяцев назад подруга моей кузины отправилась к границе в качестве жертвоприношения Притиану — больше ее никто не видел. С тех пор она живет в роскоши и уюте, и готовится стать женой Верховного Фейри. Вас может ждать та же участь, если вы потратите всего секунду и…

— Скорее всего, ее съели, — перебила Неста. — Поэтому она не вернулась.

Или того хуже, подумала я, если Верховный Фейри действительно был вовлечен в похищение людей. Мне никогда не доводилось встречать жестокого, человекоподобного Фейри, правившего самим Притианом, или фей, обитающих в его землях, с их чешуей, крыльями и длинными, паучьими руками, которые могли затащить тебя глубоко-глубоко в воды забытого пруда. Не знаю, какая из этих участей более печальная.

Лицо послушницы напряглось.

— Наши великодушные хозяева никогда нам не навредят. Притиан — страна мира и изобилия. Если они одарят вас своим вниманием, то вы будете счастливы жить среди них.

Неста закатила глаза. Элейн переводила взгляд с нас на рынок, где уже начали собираться любопытные зрители. Время идти.

Сестра снова открыла рот, но я стала между ней и проповедницей и изучила ее голубую мантию, ее серебряные украшения, ее чистую и нежную кожу без единого изъяна.

— Это бесполезный спор. Вы обречены на неудачу.

— И все же, оно того стоит, — она блаженно улыбнулась.

Я ласково подтолкнула сестру и кинула через плечо:

— Вы неправы.   

Я все еще чувствовала на себе взгляды послушников, пока мы брели по людному рынку, но не оглядывалась. Вскоре они уйдут проповедовать в другой город. Придется пойти длинным путем, чтобы не наткнуться на них еще раз. Отойдя достаточно далеко, я покосилась на сестер. Элейн все еще корчилась, а в глазах Несты бушевала буря, ее губы были поджаты в тонкую линию. Уж не собирается ли она вернуться и продолжить спор с той девушкой?

Не моя проблема — по крайней мере, не сейчас.

— Встретимся здесь через час, — сказала я, не дав им времени уцепиться за мной ходом, прежде чем сгинуть в толпе.

У меня ушло десять минут на обдумывание трех вариантов. Были стандартные покупатели: старый сапожник и избирательный портной, приезжающий на наш рынок с ближайшего городка. Были и новенькие: грузная женщина, сидящая на краю побитого фонтана без тележки или даже ларька, что не мешало ей выглядеть здесь хозяйкой. Шрамы и оружие все равно поставили на ней свое клеймо: наемница.

Я чувствовала на себе взгляды сапожника и портного, их напускное безразличие, с каким они рассматривали мой мешок. Да будет так — сегодня не их день.

Я подошла к наемнице; ее густые темные волосы были подстрижены до уровня подбородка. Казалось, ее загорелое лицо высечено из гранита. Черные глаза слегка прищурились при виде меня. Какие любопытные — оттенков черного было много, с намеками на коричневый, мерцающий среди теней. Я отбросила эти бесполезные мысли: инстинкты, заставлявшие меня думать о цветах и светотенях. Затем выпрямилась, пока женщина решала, кто же я: потенциальная угроза или же наниматель. Ее орудий — блестящих и опасных — вполне хватало, чтобы мне захотелось судорожно сглотнуть. И остановится в добрых двух шагах от нее.

— Я не принимаю товары в обмен на свои услуги, — сказала она с акцентом, который я прежде не слышала. — Платить только монетами.

Несколько проходящих мимо жителей изо всех сил пытались выглядеть не слишком заинтересованными в нашей беседе, особенно когда я сказала:

— Тогда вам здесь нечего делать.

Даже сидя она казалась огромной.

— Какое у тебя ко мне дело, девочка?

Ей было в районе двадцати пяти-тридцати лет, но, наверное, для нее я казалась маленькой девчонкой в мешковатой одежде и с худощавым тельцем.

— Я продаю волчий мех и шкуру лани. Возможно, они вас заинтересуют.

— Небось украла?

— Нет. — Я выдержала ее взгляд. — Я сама на них охотилась, клянусь.

Она снова прошлась по мне взглядом.

— Как. — Это был даже не вопрос, а команда. Видимо, ей довелось повстречать людей, не считающих клятвы — священным обетом, а обещания — обязательством. Могу поспорить, что наказаны они были соответствующе.

 Я рассказала, как убила их, и, дослушав, наемница махнула рукой на мой мешок.

— Дай посмотреть. — Я осторожно достала аккуратно сложенные шкуры. — Ты не соврала о размере волка, — пробормотала она. — Но на фейри не похоже. — Осмотрела их профессиональным взглядом и провела руками по меху. Затем назвала свою цену.

Я удивленно моргнула, но поборола желание сделать это во второй раз. Женщина переплачивала — при чем намного.

Она посмотрела за меня — сквозь меня.

— Я так полагаю, что те две девочки, наблюдающие с другой части площади, твои сестры. У вас всех одинаковые медные волосы… и голодный взгляд. — Действительно, сестры до сих пор пытались незаметно подслушать мой разговор.

— Мне не нужна ваша жалость.

— Нет, но тебе нужны мои деньги, а другие торговцы были не особо щедры этим утром. Все слишком отвлечены теми блеющими фанатиками с телячьими глазками. — Она кивнула на Блаженных Детей, звенящих своими браслетами и накидывающихся на каждого, кто пытался пройти мимо.

Когда я повернулась, наемница слабо улыбнулась.

— Тебе решать, девочка.

— Почему?

Она пожала плечами.

— Однажды кое-кто сделал для меня то же самое, когда я нуждалась в этом больше всего. Думаю, пришло время отплатить той же монетой.

Я снова задумчиво на нее посмотрела.

— Я могу отдать вам папины резные картины… чтобы было по-честному.

— Я путешествую налегке, да и мне они ни к чему. Зато вот это, — она похлопала по шкуре, — освободит меня от грязной работы. Теперь не придется убивать их самой.

Я кивнула; мои щеки покраснели, когда она потянулась за мешочком с деньгами в свой тяжелый плащ. Мешок был увесистый и забитый до краев серебром, вероятно, даже золотом, если судить по звону монет. Наемники в этих краях не бедствовали.

Наша территория была слишком маленькой и бедной, чтобы позволить себе армию, дабы та стояла на границе с Притианом. Местным оставалось надеяться лишь на силу Договора, заключенного пять сотен лет тому назад. Но высший класс мог нанять профессионалов, как эта женщина, чтобы берегли их владения от бессмертного королевства. Это лишь иллюзия безопасности, от них толку не больше, чем от оберегов на пороге дома. Все мы знали в глубине души, что от фейри нет спасу. С самого рождения, вне зависимости от статуса или ранга, нас предупреждали, пели об этом колыбельные, пока мы покачивались в люльке, скандировали рифмы в школьных дворах: любой Верховный Фейри мог превратить наши кости в пыль, при этом находясь в ста ярдах от нас. Не то чтобы мы с сестрами были этому свидетелями.

Но мы все равно верили: что-то — что угодно — могло спасти нас, если доведется встретиться с ними. На рынке были две лавки, подпитывающие эти страхи — они продавали амулеты, всяческие безделушки, зелья и кусочки железа. Я не могла себе их позволить — да и даже если бы они работали, их предупреждение дало бы нам всего пару минут, чтобы приготовиться к атаке. Бежать и драться бесполезно. Но Неста и Элейн упорно продолжали надевать браслеты всякий раз, как выходили из дома. Даже Айзек носил один, всегда пряча его под рукавом. Однажды он предложил купить такой и мне, но я отказалась. Платить за меня — это уж слишком… он служил бы вечным напоминанием о том, кем мы были и не были друг другу.

Наемница пересыпала монеты в мои жадные ручки, и я тут же спрятала их в карман. Тяжелые, как камни! Сестры наверняка заметили деньги — не иначе как уже думали, чем бы выманить их у меня.

— Спасибо, — поблагодарила я женщину, неудачно попытавшись скрыть недовольство в своем голосе. Неста и Элейн уже подкрадывались ближе — стервятницы, кружащие вокруг мертвого тела.

Наемница погладила по волчьей шкуре.

— Хочешь совет? От охотницы охотнице.

Я подняла брови.

— Не заходи далеко в лес. Я бы ни за что не рискнула идти туда, где ты побывала вчера. Волк, даже таких размеров, последнее, о чем тебе стоило волноваться. Я все чаще слышу истории о том, как эти твари проникают сквозь стену.

У меня по спине побежали мурашки.

— Они… собираются напасть? — Если это правда, нужно срочно хватать семью и бежать из нашей жалкой, мрачной деревушки на юг — подальше от невидимой стены, разделяющей наш мир пополам. Пока они не пересекли ее.

Однажды — давным-давно и за тысячу лет до этого — мы служили рабами Верховным Фейри. Однажды мы построили им чудесную, огромную цивилизацию из собственной крови и пота, и возвели храмы их жестоким богам. Однажды мы устроили восстание на каждой территории и земле. Война выдалась такой кровавой и разрушительной, что понадобилось шесть смертных королев, дабы сложить хитроумный Договор, тем самым прекращая кровопролитие. После этого построили стену: северная часть нашего мира отдается Верховным Фейри и феям — вся магия ушла с ними; юг остается у трусливых людей, навеки обреченных на жалкое существование.

— Никто не знает, что они планируют, — сказала женщина с каменным лицом. — Нам неизвестно, были ли это намеренные атаки, или Верховные Лорды потеряли бразды правления над этими чудищами. Как-то я сторожила старого вельможу, и он заявлял, что за последние пятьдесят лет их нападки стали все хуже и хуже. Две недели назад он поплыл на юг и сказал мне на прощание, что если я достаточно умна, то тоже уеду. Перед этим он признался, что получил весточку от одного из своих друзей, и он сказал, что глубокой ночью на его деревню напала стая мартаксов и полностью разрушила ее.

— Мартаксов? — выдохнула я. Мы знали, что фейри существовали разных видов — в этом они не отличались от любых других типов животных, но лично я могла назвать лишь нескольких из них.

Темные глаза наемницы заблестели.

— Тело огромное, как у медведя, голова похожа на львиную… и три ряда зубов, острее, чем у акулы. А еще они злобней, чем все трое вместе взятых. По словам того джентльмена, они буквально изрубили жителей на кусочки!

У меня скрутило желудок. Сестры казались такими хрупкими — их бледная кожа бесконечно нежна и ранима. Нам ни за что не выстоять против чего-то как мартакс. Эти Блаженные Дети настоящие дураки и фанатики!

— Так что мы не знаем, что значат эти нападения, — продолжала женщина, — кроме того, что у меня будет больше работы, а тебе следует держаться подальше от стены. Особенно если объявятся Верховные Фейри… или того хуже, один из Верховных Лордов. На их фоне мартаксы — обычные шавки. 

Я изучила ее руки, покрытые шрамами и потрескавшиеся от холода.

— Вы когда-нибудь встречали какой-нибудь другой вид фейри?

Она закрыла глаза.

— Поверь, ты не хочешь этого знать, девочка… разве что тебе не терпится избавиться от своего завтрака.

Меня действительно подташнивало — я сильно разнервничалась.

— Неужели они еще хуже мартаксов? — осмелилась я спросить.

Женщина закатала рукав своего тяжелого плаща, открывая вид на загорелое, мускулистое предплечье, испещренное жуткими шрамами. Их изгиб сильно напоминал…

— Ни силы, ни размеров мартакса у него не было, но его укус полон яда. Два месяца… мне понадобилось два месяца, чтобы прийти в себя; четыре, чтобы набраться сил и снова начать ходить. — Она наклонилась и задрала штанину. Прекрасна, подумала я, хоть от ужаса у меня поджались пальцы на ногах. Сквозь ее загорелую кожу проступали черные вены — угольно-черная паутина, покрытая слоем инея. — Целитель сказал, что с этим ничего не поделаешь… мне повезло, что я вообще могу ходить, с ядом в ногах. Возможно, когда-нибудь он меня убьет или искалечит. По крайней мере, я умру с мыслью, что убила чудище первой. 

Кровь в моих собственных жилах похолодела, когда она опустила штанину. Если кто на площади и стал свидетелем ее травмы, никто не осмеливался шептаться об этом… или же подходить к нам. С меня хватит. Я отступила на шаг, пытаясь осмыслить все то, что она показала и рассказала мне.

— Спасибо за предупреждение.

Она скользнула взглядом куда-то мне за спину и слабо улыбнулась.

— Удачи.

Тут на мое предплечье легла чья-то хрупкая ручка и потащила меня в сторону. Даже не оглядываясь, я знала, что это Неста.

— Они опасны! — прошипела сестра, впиваясь пальцами в руку и продолжая уводить меня от наемницы. — Больше не подходи к ним.

Я смотрела на нее с секунду, затем перевела взгляд на Элейн — ее лицо снова побледнело и напряглось.

— Я чего-то не знаю? — тихо поинтересовалась я. Не помню, когда в последний раз Неста пыталась меня от чего-то уберечь; ее всегда заботила только Элейн.

— Этих животных волнуют только деньги, и они готовы отобрать их любой ценой!

Я оглянулась на наемницу, изучающую новые меха.

— Она ограбила вас?

— Не она, — пробормотала Элейн. — Мимо нас проходил другой наемник. У нас было всего пару монет, и он разозлился, но…

— Почему вы не доложили о нем… или не сказали мне?

— А что бы ты сделала? — фыркнула Неста. — Вызвала бы его на дуэль с луком и стрелами? Да и кого в этом чертовом городке волнуют такие случаи?

— А как же твой Томас Мандри? — сухо спросила я.

Неста сверкнула глазами, но что-то за моей спиной обратило ее внимание, и она попыталась мило улыбнуться… наверное, вспомнила, сколько денег я получила.

— Твой дружок ждет тебя.

Я повернулась. Действительно, на другой стороне площади, прислонившись к зданию, стоял Айзек со скрещенными руками. Несмотря на то, что он был старшим сыном единственного зажиточного фермера в нашей деревне, он все еще не набрал вес после зимы, а его коричневые волосы сильно отрасли. Он был мягко говоря красив и замкнут, но под всем этим фасадом крылось что-то мрачное, и это притягивало нас друг к другу — понимание, насколько жалкие наши жизни, и что это никогда не изменится.

Мы давно знакомы — с тех пор, как моя семья переехала в деревню — но я никогда не думала о нем, пока одним вечером мы не встретились на главной дороге. Наша беседа была незамысловатой: о яйцах, которые он нес на рынок. Я восхищалась количеством разных оттенков в корзинке — коричневые, бронзовые, бледно-голубые и зеленые. Просто, легко, немного неловко, но, попрощавшись с ним у дома, я почувствовала себя не такой уж… одинокой. Через неделю я затащила его в свой ветхий сарай.

За эти два года он был моим первым и единственным любовником. Иногда мы встречались каждую ночь, иногда не виделись месяцами. Но каждый раз все происходило одинаково: мы спешно избавлялись от одежды и превращались в клубок вздохов, языков и зубов. Периодически мы даже разговаривали — ну, вернее, он рассказывал о тяготах, которые навесил на него отец. В основном он не ронял ни слова. Не могу похвалиться изысканностью нашего секса, но он все равно давал передышку, временное облегчение, как бы это ни было эгоистично.  

Между нами никогда не было никаких чувств — по крайней мере, таких, каких я себе представляла, когда люди говорили о любви — но, тем не менее, часть меня расстроилась, когда Айзек рассказал о скорей женитьбе. Я была не настолько отчаянна, чтобы просить его о встречах и после нее.

Айзек склонил голову в знакомом жесте и неторопливо побрел по улице — подальше от города, в древний сарай, где он будет меня ждать. Мы никогда не скрывали наши отношения, но все равно принимали некоторые меры, чтобы они были не слишком очевидны.

Неста цокнула язычком и сложила руки на груди.

— Надеюсь, вы предохраняетесь.

— Немного поздно делать вид, что тебе не всё равно, — сказала я. Но мы были осторожны. Айзек принимал противозачаточную настойку, поскольку я не могла себе ее позволить. Он знал, что в ином случае я бы к нему даже не притронулась. Я потянулась в карман и достала двадцать медяков. Элейн шумно всосала воздух, но я не глядя вложила монеты ей в ладонь и сказала:

— Увидимся дома.

Позже, поужинав олениной и собравшись у очага перед сном, я наблюдала, как мои сестры шепчутся и смеются вместе. Они потратили все монеты, что я им дала — понятия не имею на что, хотя Элейн принесла новый резец для папиных трудов. Плащ и сапожки, о которых они вчера так ныли, оказались слишком дорогими. Но я не стала их ругать, особенно после того, как Неста без всяких просьб второй раз порубила дрова. К счастью, им удалось избежать повторной встречи с Блаженными Детьми.

Отец дремал в кресле, положив трость на изувеченное колено. Самое время поднять тему Томаса Мандри. Я повернулась к Несте и только открыла рот, как раздался оглушительный рык.

Сестры закричали. В комнату ворвался вихрь снега, и в дверном проеме появилось огромное рычащее чудище.

Глава 4

Понятия не имею, как в моей руке оказалась деревянная рукоятка моего охотничьего ножа. Первые пару секунд превратились в размытые образы гигантского, рычащего зверя с золотым мехом и криков сестер. В комнату проник леденящий душу мороз, а на лице отца отобразился нечеловеческий ужас.

Я сразу же поняла, что это не мартакс — но облегчение не продлилось долго. Чудовище было размером с коня, но в то же время его тело обладало кошачьей грацией, а морда определенно напоминала волчью. Я не знала, к какому виду принадлежали фейри с вьющимися рогами, как у лося, торчащими из головы. Кем бы он ни был — помесью льва, собаки или лося — можно не сомневаться, что он способен причинить много вреда своими черными, острыми, как лезвия, когтями и пожелтевшими клыками.

Будь я сейчас одна в лесу, то непременно бы поддалась панике, упала на колени и стала бы молить о быстрой, безболезненной смерти. Но у меня не было места для страха, несмотря на бешеное биение сердца, эхом отдающегося в ушах. Каким-то образом я оказалась перед сестрами, и в этот момент чудище стало на задние лапы и заревело сквозь полную клыков пасть:

— УБИЙЦЫ!

Но в голове у меня прозвучало другое слово: фейри.

Эти глупые обереги на пороге были для него таким же препятствием, как тонкая паутина. Нужно было спросить у наемницы, как она убила того фейри. Плотная шея твари выглядела прекрасной мишенью для моего ножа.

Я осмелилась оглянуться через плечо. Сестры сгрудились у очага и кричали, а отец присел рядом с ними. Еще одно тело, которое мне придется защищать. Я опрометчиво сделала шаг в сторону фейри, пытаясь побороть дрожь в руке — между нами оставался лишь стол. Лук и стрелы висели в другой части комнаты — за чудовищем. Нужно как-то обойти его, чтобы добраться до стрелы из ясеня. А также незаметно выстрелить ею.

— УБИЙЦЫ! — снова зарычала тварь, вздыбив шерсть.

— П-прошу, — пролепетал отец у меня за спиной, не найдя в себе сил, чтобы стать рядом с дочерью. — Что бы мы ни сделали, это вышло не специально, и…

— М-м-мы никого не убивали, — добавила Неста, давясь собственными всхлипами. Она подняла руку вверх, будто ее крошечный железный браслет хоть как-то мог повлиять на чудище.

Я схватила еще один нож со стола — мое лучшее оружие, если не найду способ добраться до лука.

— Убирайся! — рявкнула я, размахивая перед собой ножами. Ничего железного поблизости не было — разве что я закидаю его браслетами сестер. — Сгинь с глаз моих! — Мне едва удавалось удержать рукоятки своими дрожащими пальцами. Гвоздь — я согласилась бы даже на чертов железный гвоздь, будь он в наличии.

В ответ чудовище рыкнуло на меня, да так, что весь дом заходил ходуном, чашки и тарелки застучали друг об друга. Но в этот момент его шея оказалась незащищенной. Я метнула нож.

Быстро — так быстро, что я едва уловила взглядом — он замахнулся лапой и отбил нож в полете, а затем клацнул зубами прямо у меня перед лицом.

Я отпрянула, чуть не споткнувшись об своего трусливого отца. Фейри мог убить меня… но его выпад был всего лишь предупреждением. Неста и Элейн зарыдали, молясь давно забытым богам.

— КТО УБИЛ ЕГО?! — Чудище кинулось в нашу сторону. Оно поставило лапу на стол, и тот заскрипел под его весом. Когти зверя один за другим вонзились в дерево.

Я осмелилась сделать еще один шаг, а чудовище вытянуло морду и принюхалось. Его глаза были зелеными, с янтарными вкраплениями. У зверей глаза не такой формы и не такого цвета. Мой голос прозвучал удивительно спокойно, когда я вызывающе подалась вперед:

— Кого?

— Волка, — злобно проревело оно, и мое сердце пропустило удар. Фейри перестал рычать, но все еще гневался — возможно, даже горевал.

Рыдания Элейн переросли в ультразвуковые вопли. Я задрала подбородок.

— Волка?

— Большого серого волка, — прокряхтел монстр. Узнает ли он, если я совру? Фейри не могли лгать — все смертные это знали — но смогут ли они учуять ложь, слетающую с наших языков? У нас нет шанса победить его в битве, но, может, были другие варианты…

— Если он был убит по ошибке, — начала я максимально миролюбивым тоном, — какую плату мы могли бы предложить вам взамен? — Всё это просто кошмар, и сейчас я дремлю у очага, устав после утра на рынке и дня с Айзеком.

Чудовище издало лай, напоминавший горький смешок. Оно оттолкнулось от стола и начало наматывать круги у сломанной двери. Мороз был таким сильным, что я задрожала.

— Взимаемая с вас плата четко указана в Договоре между нашими мирами.

— За волка? — выпалила я, и папа предупреждающе пробурчал мое имя. Я смутно припоминала, как мне зачитывали Договор на уроках в детстве, но там ничего не было сказано о волках.

Зверь накинулся на меня:

— Кто убил его?!

Я посмотрела в его нефритовые глаза.

— Я.

Он моргнул и покосился на моих сестер, затем снова на меня, на мою худощавость — наверняка он видел лишь то, какая я хрупкая.

— Очевидно, ты лжешь, чтобы спасти их.

— Мы никого не убивали! — взвыла Элейн. — Пожалуйста… умоляю, пощадите!

Неста прервала собственные рыдания и резко шикнула на нее, подвигая сестру себе за спину. При виде этого у меня в груди что-то оборвалось.

Папа поднялся на ноги, кряхтя от боли в колене и слегка покачиваясь, но не успел он проковылять ко мне, как я повторила:

— Я убила его. — Чудище, тем временем принюхивающееся к девочкам, окинуло меня изучающим взглядом. Я расправила плечи. — Сегодня утром я продала его шкуру на рынке. Если бы мне было известно, что он фейри, я бы ни за что к нему не притронулась.

— Лгунья, — прорычало оно. — Ты знала. Тебя бы только подзадорило, знай ты, что убиваешь одного из нас.

Его правда.

— Разве можно меня винить?

— Он напал на тебя? Тебя спровоцировали?

Я открыла рот, чтобы согласиться, но…

— Нет, — тут уже я сама прорычала. — Но, учитывая, что ваши монстры сделали с нами, учитывая, что они до сих пор любят делать… даже если бы я знала… не сомневаюсь, он этого заслуживал. — Лучше умереть с высоко поднятой головой, чем унижаться перед ним, как трусливый червь.

Даже если его ответный рев подходил под само определение гнева и ярости.

Свет от огня осветил его оскаленные клыки, и я задумалась, каково будет, когда они вонзятся мне в шею, и как громко будут кричать сестры перед тем, как сами умрут. Но я понимала — с внезапной непоколебимой уверенностью — что Неста даст Элейн время сбежать. Не отцу, которого она презирала всем своим стальным сердцем. Не мне, потому что Неста всегда знала и ненавидела то, что мы — две стороны одной монеты, и я могу сама за себя постоять. А Элейн — нашей девочке-цветочку с добрейшим сердцем… Неста готова умереть за нее.

Осознав это, я наставила оставшийся нож на фейри.

— И какая плата предусмотрена Договором?

Он не отводил от меня взгляда, произнося следующие слова:

— Жизнь за жизнь. Любые беспричинные нападения людей на фейри оплачиваются человеческой жизнью.

Сестры притихли. Та наемница с рынка убила фейри — но он напал первым.

— Я не знала. Я не знала об этой части Договора.

Фейри не могли врать — и его речь была незамысловата, без всяких хитростей.

— Вы, смертные, предпочитаете забывать об этой части. От чего наказывать вас становится вдвойне приятней.

У меня подогнулись коленки. Мне не сбежать от него, не сбежать от судьбы. Даже пытаться не стоит — он замер в дверном проходе.

— Сделайте это снаружи, — прошептала я дрожащим голосом. — Не… здесь. — Не при семье, которой после придется оттирать мою кровь и плоть. Если он вообще пощадит их.

Фейри злобно фыркнул и рассмеялся.

— Так легко готова смириться со своей долей? — Когда я не ответила, он продолжил: — За то, что тебе хватило наглости указывать, где мне тебя убивать, я поделюсь с тобой секретом, человек: Притиан должен заполучить твою жизнь любым способом, в обмен на жизнь, которую ты отняла у него. Как представитель бессмертного королевства, я могу либо выпотрошить тебя, как свинью, либо… ты можешь пересечь стену и прожить остаток дней в нашем мире.

— Что? — я часто заморгала.

Он медленно повторил, будто я действительно была глупой свиньей:

— Либо ты умрешь сегодня, либо отдашь свою жизнь Притиану, проживая там остатки своих дней и навеки покинув человеческий мир.

— Соглашайся, Фейра, — прошептал отец. — Иди с ним.

Я даже не удостоила его взглядом.

— Жить где? Притиан смертелен для нас. — Лучше я умру сегодня, чем буду коротать жизнь в аде за стеной, пока не встречу свой конец, который безусловно будет еще хуже, чем этот.

— У меня есть своя земля, — тихо сказал фейри с легкой неохотой. — Я дам тебе разрешение жить там.

— Зачем? — глупый вопрос, но все же…

— Ты убила моего друга, — рыкнуло чудище. — Убила, освежевала его труп, продала на рынке и заявила, что он этого заслуживал! И тебе еще хватает наглости сомневаться в моей щедрости?!

«Как типично для человека», — не сказал, но явно подумал он.

— В чем подвох? — я так близко к нему подошла, что дыхание фейри грело мне лицо. Их народец не мог лгать, но они могли опустить некоторые детали.

Чудовище снова взревело.

— Как глупо с моей стороны забывать, сколь низко мнение людей о нас. Вы забыли, что такое милосердие? — его клыки были в сантиметре от моего горла. — Давай-ка я тебе поясню, девочка: либо ты будешь жить в моем доме в Притиане — тем самым отдав свою жизнь взамен волчьей — либо ты сейчас выйдешь наружу и будешь изрезана на кусочки. Выбор за тобой.

Послышалось тихое ковыляние отца, и он сжал мне плечо.

— Пожалуйста, милостивый господин… Фейра — моя младшая дочь. Молю вас, пощадите ее! Она — всё… она — всё… — что бы он ни собирался сказать, слова так и не слетели с его языка, поскольку монстр снова зарычал. Но даже те пару фраз, которые ему удалось выдавить, то, как он старался… для меня это было ударом ниже пояса. Папа скривился и попытался снова:

— Пожалуйста…

— Молчать! — рявкнул зверь, и во мне вскипела столь обжигающая ярость, что ушли все мои силы, дабы не пырнуть его ножом в глаз. Я понимала, что стоит мне хотя бы замахнуться, как он уже сомкнет свою пасть на моей шее.

— Я могу достать золото, — начал отец, и мой гнев утих. Единственный способ для него достать деньги — это просить милостыню. И то, ему повезет, если удастся наскрести пару медяков. Я видела, какие безжалостные вельможи в нашей деревне. Монстры смертного королевства были ничуть не лучше тех, что жили за стеной.

— И сколько же стоит жизнь твоей дочери? Думаешь, сможешь приравнять ее к общей сумме?

Неста все еще прятала Элейн у себя за спиной, лицо средней сестры совпадало с цветом снега, залетающего сквозь открытую дверь. Но старшая хмуро следила за каждым движением незваного гостя. На отца она даже не взглянула — будто уже знала его ответ.

Когда тот промолчал, я шагнула к чудовищу, возвращая его внимание к себе. Нужно вывести его отсюда — увести подальше от моей семьи. Судя по тому, как он отмахнулся от ножа, единственная надежда на побег заключалась в том, чтобы напасть на него незаметно. С его слухом мне вряд ли вскоре представится такой шанс, по крайней мере, пока он верит в мою покорность. Если попытаюсь атаковать его или убежать, он уничтожит моих родных — просто забавы ради. Затем снова меня найдет. Выбора нет — надо идти. А позже, если повезет, у меня появится возможность перерезать ему глотку. Ну, или хотя бы обезвредить на достаточное количество времени, чтобы совершить побег.

Пока я буду вдали от фейри, они не смогут принудить меня выполнять Договор. Хоть это и сделает меня проклятой клятвопреступницей. Отправившись за ним, я и так нарушу самую главную клятву своей жизни. Конечно, она поважнее какого-то древнего соглашения, которое я даже не подписывала.

Я ослабила свою хватку на оставшемся ноже и вгляделась в зеленые глаза чудища. По прошествии долгих минут в тишине, я сказала:

— Когда отправляемся?

Его волчья морда сохраняла яростное, злобное выражение. Все остатки надежды на борьбу умерли на корню, когда он двинулся к выходу — нет, к колчану, который я спрятала за дверью. Фейри достал стрелу из ясеня, принюхался и рыкнул. В мгновение ока он сломал ее пополам и бросил в очаг за сестрами. Я почувствовала аромат своей гибели в его дыхании, когда он ответил:

— Сейчас.

Сейчас.

Даже Элейн подняла голову и уставилась на меня в немом ужасе. Но я не могла посмотреть на нее или на Несту — не когда они все еще грудились у огня и молчали. Повернулась к отцу. Его глаза блестели, потому я отвернулась на пару ящиков с потускневшими желтыми нарциссами, извивающимися вокруг ручек. Сейчас.

Чудище стало в проходе. Я не хотела думать, куда меня увезут и что со мной сделают. Бежать глупо, пока не настанет подходящий момент.

— Оленины должно хватить на две недели, — обратилась я к папе, собирая одежду, чтобы пережить непогоду. — Начните со свежего мяса, затем переходите на вяленое — ты знаешь, как оно готовится.

— Фейра, — выдохнул он, но я продолжила застегивать плащ.

— Выручку за шкуры я оставила на комоде. Если будете осторожны, то сможете продержаться на ней с некоторое время, — я наконец посмотрела на отца и позволила себе запомнить черты его лица. Глаза обжигали слезы, но я часто заморгала и надела на руки поношенные перчатки. — С приходом весны начни охотиться в роще к югу от большого залива Сильверспринг — там кроличий заповедник. Попроси… Айзека Хейла показать, как строить ловушки. Я научила его в прошлом году.  

Папа кивнул, прикрыв рот ладонью. Чудище предупреждающе рыкнуло и вышло на улицу. Я собралась было последовать за ним, но остановилась посмотреть на сестер, все еще сидящих у огня, будто боялись сдвинуться с места, пока я не уйду.

Элейн произнесла мое имя одними губами, но из-за сестры не высунулась, сидя с пригнутой головой. Я повернулась к Несте — она так похожа на маму со своим беспощадным и безразличным выражением.

— Что бы ты ни делала, — тихо начала я, — не выходи за Томаса Мандри. Его отец бьет жену, и ни один из сыновей не пытался его остановить. — Глаза Несты округлились, и я добавила: — Синяки скрыть труднее, чем бедность.

Сестра напряглась, но промолчала — обе хранили абсолютное молчание, когда я обернулась к выходу. Тут кто-то схватил меня за руку и заставил остановиться.

Повернувшись к нему лицом, я наблюдала, как папа открывает и закрывает рот. Чудовище, услышав задержку, снова громко взревел.

— Фейра, — он вцепился дрожащими пальцами в мои перчатки, но его глаза прояснились и впервые за много лет излучали храбрость. — Ты всегда была слишком хороша для этого места. Слишком хороша для нас и всех остальных. — Он сжал мне руки. — Если когда-нибудь сбежишь, если сможешь убедить их, что твой долг выплачен… не возвращайся.

Я не ждала сердешных прощаний, но такого я тоже не предвидела.

— Никогда не возвращайся, — повторил он, отпуская мои руки и начиная трусить за плечи. — Фейра. — Он запнулся на моем имени и сглотнул. — Беги в новое место… и прославь свое имя.

Снаружи виднелась лишь тень зверя. Жизнь за жизнь — но что, если предложенная в оплату жизнь означала потерю трех других? Одной этой мысли хватило, чтобы придать мне храбрости и стать моим якорем.

Я никогда не рассказывала папе о клятве перед мамой, ну а сейчас в этом просто уже не было смысла. Поэтому я вырвалась из его хватки и ушла.

Я позволила звукам хрустящего под ногами снега заглушить слова отца и последовала за чудовищем в окутанный ночью лес.